"Дневник Тани Савичевой"
Конспект урока памяти
Автор: Сенчева Людмила Сергеевна, учитель русского языка и литературы, МБОУ СОШ №128, Самара
Смотреть презентациюВ раздел основное полное образование
Текстовая HTML-версия публикации
Урок памяти «Дневник Тани Савичевой»
Цели урока: рассказать обучающимся о блокаде Ленинграда как героической и трагической странице в истории Великой Отечественной войны; способствовать развитию чувства сопереживания, благодарности, уважения людям, выстоявшим в тяжелые дни блокады; развивать у обучающихся чувство патриотизма и гражданственности, преемственности поколений. Оборудование: компьютер проектор презентация “Дневник Тани Савичевой!” Слайд 1 Блокада Ленинграда - героическая и трагическая страница в истории Великой Отечественной войны. Имя Тани Савичевой – символ стойкости и мужества защитников города. Город выдержал самую длительную в мировой истории блокаду не только благодаря самоотверженности солдат, но и стойкости жителей Ленинграда.
Детство
Таня Савичева родилась 23 января 1930 года в селе Дворищи под Гдовом, но, как и её братья и сёстры, выросла в Ленинграде. Таня была пятым и самым младшим ребёнком в семье Марии и Николая Савичевых. У неё было две сестры и два брата: Женя (родилась в 1909), Леонид «Лёка» (родился в 1917), Нина (родилась в 1918) и Миша (родился в 1921). Появление в их семье пятого ребёнка Нина Савичева спустя много лет вспоминала так: «Танюша была младшей. Вечерами мы собирались за большим обеденным столом. Мама ставила в центр корзинку, в которой спала Таня, а мы смотрели, боясь лишний раз вздохнуть и разбудить малышку.» В 1935 году семья Савичевых была выслана НКВД из Ленинграда за 101-й километр в район Луги. Через некоторое время семья смогла вернуться в
город, однако Николай Родионович в ссылке заболел и умер от рака 5 марта 1936 года в возрасте 52 лет. Его похоронили на Смоленском кладбище, где ранее в 1916 были похоронены его сын и две дочери, умершие в младенческом возрасте от скарлатины. Слайд 2 (Д. Шостакович. Седьмая симфония) К началу войны Нина и Женя работали вместе на Невском машиностроительном заводе имени Ленина (Женя — в архиве, а Нина — в конструкторском бюро), Леонид служил строгальщиком на Судомеханическом заводе, а Миша окончил фабрично-заводское училище и на тот момент работал слесарем-сборщиком. Мария Игнатьевна стала белошвейкой, она работала мастером-надомником в швейной «Артели имени 1 мая» и считалась там одной из лучших вышивальщиц. Леонид увлекался музыкой и вместе с друзьями создал самодеятельный струнный оркестр, часто проводил дома репетиции, и поэтому у Савичевых в квартире было много музыкальных инструментов: пианино, гитары, банджо, балалайка, мандолина. В свободное время Леонид вместе с братом, сёстрами и матерью устраивал свой собственный домашний концерт. Он и Миша играли на инструментах, Мария Игнатьевна, обладая прекрасным голосом и музыкальным слухом, пела вместе с Таней, остальные подпевали. В памяти Нины и Миши Таня осталась как очень застенчивая и не по-детски серьёзная: «Таня была золотая девочка. Любознательная, с легким, ровным характером. Очень хорошо умела слушать. Мы ей все рассказывали — о работе, о спорте, о друзьях. От матери ей достался довольно хороший «ангельский» голос, что пророчило ей в будущем неплохую певческую карьеру. Особенно хорошие отношения у неё были с её дядей Василием и, поскольку у него с братом в квартире была небольшая библиотека, все вопросы о жизни Таня задавала именно ему. Вдвоём они часто гуляли вдоль Невы». Слайд 3
Блокада
К началу войны Савичевы жили всё в том же доме № 13/6 на 2-й линии Васильевского острова. Таня вместе с матерью, Ниной, Леонидом, Мишей и бабушкой Евдокией Григорьевной Фёдоровой жила на первом этаже в квартире № 1. Женя к тому моменту успела выйти замуж. Этажом выше в доме № 13/6 жили два дяди Тани: Василий и Алексей.
В конце мая 1941 года Таня Савичева закончила третий класс школы № 35 и должна была в сентябре пойти в четвёртый. Лето 1941 года Савичевы планировали провести в селе Дворищи под Гдовом у Чудского озера у сестры Марии Капитолины. В день нападения Германии на СССР 22 июня их бабушке Евдокии Григорьевне исполнилось 74 года. Узнав о начале войны, Савичевы решили остаться в городе и помогать армии. Леонид в первые же дни пошёл с друзьями в районный военкомат. Но ещё задолго до этого он стал белобилетником из-за своей близорукости, и поэтому в армию его не взяли. К тому же, его не отпустил начальник цеха, мотивируя это как его плохим зрением, так и тем, что уже две трети рабочих цеха ушли, а завод собирался переходить на срочные военные заказы. Его дядя Василий, имея боевой опыт и медаль за Первую мировую войну, попытался записаться добровольцем в отряд народного ополчения, но получил отказ. Другого дядю, Алексея, на фронт не взяли по возрасту: ему был уже 71 год. Нина с заводскими сослуживцами стала рыть окопы, после чего начала дежурить на вышке поста воздушного наблюдения в штабе заводского МПВО. Женя тайком от бабушки и мамы стала сдавать кровь для спасения раненых бойцов и командиров. Работа Марии Игнатьевны, как и всех швейных мастерских в городе, теперь была сосредоточена на производстве военного обмундирования. Таня, как и все ленинградские дети, в те дни помогала очищать чердаки от мусора и собирала стеклянную тару для зажигательных бутылок. Слайд 4 Когда Савичевы узнали, что 9 июля Псков был захвачен немцами, у них пропала надежда, что Миша сможет вернуться домой. Со временем они стали считать его погибшим, не зная, что он попал в партизанский отряд, и переживет войну. 3 ноября в Ленинграде с большим опозданием начался новый учебный год. Всего открылось 103 школы, в которых обучалось 30 тысяч школьников. Таня ходила в свою школу № 35 до тех пор, пока с наступлением зимы занятия в ленинградских школах постепенно не прекратились.
Женя
Первой не стало Жени. К декабрю 1941 в Ленинграде полностью прекратил работать транспорт, улицы были полностью заметены снегом. Чтобы попасть
на завод Жене приходилось идти от дома пешком почти семь километров. Иногда она оставалась ночевать на заводе, чтобы сохранить силы и отработать две смены, но здоровья у неё уже не хватало. В конце декабря Женя не пришла на завод. Обеспокоенная её отсутствием Нина утром в воскресенье 28 декабря отпросилась с ночной смены и поспешила к сестре на Моховую. Она пришла к тому моменту, когда Женя умерла на её руках. Ей было 32 года. Видимо, Таня боялась, что на протяжении блокады они постепенно забудут дату смерти Жени и решила её записать. Для этого она взяла записную книжку Нины, которую той подарил когда-то Лёка. Таня решила писать на ней, потому что, возможно, посчитала, что так удет удобней потом найти запись. В тот Новый год никто не дождался полуночи, спать легли голодными, радовались уже тому, что дома тепло. Сосед топил печку книжками из своей библиотеки. Тане он подарил тогда огромный том "Мифов Древней Греции". Слайд 5 На букве «Ж» Таня пишет: Женя умерла 28 дек в 12.30 час утра 1941 г. Женю хотели похоронить на Серафимовском кладбище, потому что оно было недалеко от дома, но оказалось, что на него нечего рассчитывать из-за того, что все подступы к воротам были завалены трупами, в тот период ни у кого не было сил их хоронить. Поэтому Женю решили на грузовике отвезти на Остров Декабристов и похоронить на Смоленском лютеранском кладбище. С помощью её бывшего мужа Юрия удалось достать гроб. По воспоминаниям Нины, уже на кладбище Мария Игнатьевна, склонившись над гробом старшей дочери, произнесла фразу, которая для их семьи стала роковой: «Вот мы тебя хороним, Женечка. А кто и как нас хоронить будет?».
Бабушка
19 января 1942 года вышло постановление открыть столовые для детей в возрасте от восьми до двенадцати лет. Таня ходила в них вплоть до 22 января. 23 января 1942 года ей исполнилось двенадцать лет, вследствие чего по меркам блокадного города в семье Савичевых «детей не стало» и отныне Таня получала такую же норму хлеба, как и взрослый человек. В начале января Евдокии Григорьевне был поставлен страшный диагноз: третья степень дистрофии. При таком состоянии требовалась срочная госпитализация, но бабушка отказалась, ссылаясь на то, что лениградские больницы и без того переполнены. 25 января спустя два дня после дня
рождения Тани её не стало. В книжке Нины на странице с буквой «Б» Таня пишет: «Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.» Перед смертью бабушка очень просила, чтобы не выбрасывали её карточку, потому что её можно было использовать ещё до конца месяца. Так делали многие в Ленинграде, и это на какое-то время поддерживало жизнь родственникам и близким умершего. Чтобы исключить такое «незаконное пользование» карточками впоследствии была введена перерегистрация в середине каждого месяца. Поэтому в Свидетельстве о смерти, которое Мария Игнатьевна получила в райсобесе, стоит другое число — 1 февраля. Где её точно похоронили — Нина Савичева не помнит. Она и Лёка к тому моменту уже давно были на казарменном заводском положении и дома почти не бывали. Возможно, Евдокию Григорьевну похоронили в братской могиле на Пискарёвском кладбище.
Нина
28 февраля 1942 Нина должна была прийти домой, но так и не пришла. В тот день был сильный артобстрел, и, видимо, Савичевы посчитали Нину погибшей, не зная, что Нина, вместе со всем предприятием, где она работала, была спешно эвакуирована через Ладожское озеро на Большую Землю. Письма в осаждённый Ленинград почти не ходили, и Нина, как и Миша, не могла передать родным никакой весточки. В дневник сестру Таня не записала, возможно, потому, что ещё надеялась, что та жива. Нина пережила войну и до последних дней своей жизни вместе с семьей проживала в Петербурге.
Лёка
Лёка буквально жил на Адмиралтейском заводе, работая там днём и ночью. Родных навещать приходилось редко, хотя завод был недалеко от дома — на противоположном берегу Невы, за мостом Лейтенанта Шмидта. В большинстве случаев ему приходилось ночевать на предприятии, часто работая по две смены подряд. В книге «История Адмиралтейского завода» есть фото Леонида, а под ним надпись: Леонид Савичев работал очень старательно, ни разу не опоздал на смену, хотя был истощён. Но однажды он на завод не пришел. А через два дня в цех сообщили, что Савичев умер ... Лёка умер от дистрофии 17 марта в заводском стационаре. Ему было 24 года. Позже Михаил вспоминал о брате как об отличном парне, который всегда гордился тем, что был ровесником Октября и что год его рождения — 1917.
Таня раскрывает блокнот на букве «Л» и пишет, в спешке объединяя два слова в одно: «Лёка умер 17 марта в 5 час утра в 1942 г.» Лёку вместе с заводчанами, которые умерли с ним в одно время в стационаре, хоронили сотрудники завода — отвезли на Пискарёвское кладбище.
Дядя Вася
В апреле 1942 года с потеплением из осаждённого Ленинграда исчезла угроза смерти от холода, однако не отступала угроза со стороны голода, в результате чего в городе к тому моменту началась целая эпидемия: дистрофия, цинга, кишечные заболевания и туберкулёз уносили жизни тысяч ленинградцев. И Савичевы не стали исключением. 13 апреля в 56 лет умер Василий. Таня раскрывает блокнот на букве «В» и делает соответствующую запись, которая получается не очень правильной и сбивчивой: Дядя Вася умер в 13 апр 2 ч ночь 1942 г.
Дядя Лёша
25 апреля эвакуация по Дороге жизни была прекращена. 4 мая 1942 года в Ленинграде открылось 137 школ. К учёбе вернулись почти 64 тысячи детей. Медицинский осмотр показал, что из каждых ста лишь четверо не страдали цингой и дистрофией. Таня в свою школу № 35 уже не вернулась, потому что теперь на ней лежала забота о матери и дяде Лёше, которые к тому моменту уже окончательно подорвали здоровье. Алексею к тому моменту уже был поставлен диагноз — третья степень дистрофии и при этом запущенная. Его не могла спасти даже госпитализация. Дядя Алексей умер в возрасте 71 года 10 мая. Страница на букву «Л» уже была занята Лёкой и поэтому Таня пишет на развороте, слева. Но то ли сил уже не хватало, то ли горе полностью переполнило душу исстрадавшейся девочки, потому что на этой странице слово «умер» Таня пропускает: «Дядя Леша 10 мая в 4 ч дня 1942 г.» Слайд 6
Мать
Но разве можно было представить, что через три дня после смерти дяди Лёши Таня останется совсем одна? Марии Игнатьевне было 52 года, когда утром 13 мая не стало и её. Возможно, у Тани просто не хватило духу
написать «мама умерла», поэтому на листе с буквой «М» она пишет: Мама в 13 мая в 7.30 час утра 1942 г. Со смертью матери у Тани полностью пропала надежда на победу и на то, что Миша и Нина когда-нибудь вернутся домой. На букве «С» она пишет: «Савичевы умерли.» Мишу и Нину Таня окончательно считает погибшими и поэтому на букве «У» выводит: « Умерли все.» И, наконец, на «О»: «Осталась одна Таня».
«Осталась одна Таня»
Свой первый страшный день Таня провела у своей подруги, Веры Николаенко, которая жила вместе с родителями этажом ниже Савичевых. Вера была на год старше Тани, и девочки общались по-соседски. Во время Блокады Вера с Таней не виделись. Вера почти не выходила из дома и не знала, что происходит у соседей. Но утром 13 мая 1942 года Таня пришла к ним сама. Таня постучала к нам утром. Сказала, что только что умерла её мама, и она осталась совсем одна. Просила помочь отвезти тело. Она плакала и выглядела совсем больной. Мать Веры зашила тело Марии Игнатьевны в серое одеяло с полоской. Отец Веры, который был ранен на фронте, лечился в госпитале в Ленинграде и имел возможность часто приходить домой, пошёл в детский сад, что находился рядом, и попросил там двухколёсную тележку. На ней он и Вера вдвоём повезли тело через весь Васильевский остров за реку Смоленку. Таня пойти с нами не могла — была совсем слаба. За мостом через Смоленку находился огромный ангар. Туда свозили трупы со всего Васильевского острова. Занесли туда тело и оставили. Там была гора трупов. Когда туда вошли, раздался жуткий стон. Это из горла кого-то из мертвых выходил воздух… Стало очень страшно. Таня пробыла у Николаенко весь тот день и осталась на ночь. Сказала, что пойдет жить к тёте. Таня пошла к бабушкиной племяннице тёте Дусе — Евдокии Петровне Арсеньевой. С собой Таня прихватила стоявшую у них дома палехскую шкатулку, в которой хранились мамина свадебная фата и венчальные свечи. Теперь же вместе с ними там лежали шесть свидетельств о смерти и блокнот Нины. Тётя Дуся взяла опекунство над Таней и перевезла в свою комнату на хранение многие вещи Савичевых. В то время она отрабатывала на заводе по
полторы смены без отдыха и, уходя на работу, отправляла девочку на улицу, а комнату запирала на ключ. Делалось это исключительно по благим намерениям, так как Таня к тому моменту уже сама была окончательно истощена и для неё же было лучшим пребывание на свежем воздухе. Несмотря на то, что уже стоял май, девочка, как и все те ленинградцы, страдавщие дистрофией, ощущала озноб и ходила в зимней одежде. Нередко случалось, что, вернувшись домой, тётя Дуся заставала Таню спящей прямо на лестнице. В самом начале июня 1942 года Таню, так же уснувшую на лестнице, застал Василий Крылов — друг Лёки . От него она узнала, что Нина жива. Оказалось, что во время эвакуации она тяжело заболела, её сняли с поезда и отправили в больницу. Тётя Дуся, якобы из благих намерений, сняла с себя опеку над Таней и отправила её в эвакуацию. Слайд 7
Эвакуация
Итак, Евдокия Петровна Арсеньева в конечном счёте сняла с себя опеку над Таней и оформила её в детский дом № 48 , который готовился тогда к эвакуации в Шатковский район Горьковской области, что был в 1300 километрах от Ленинграда. Детские дома в блокадном Ленинграде формировались и укомплектовывались педагогами под строгим контролем НКВД, после чего переправлялись на Большую землю. Эшелон, в котором находилась Таня, неоднократно попадал под бомбёжки, и только в августе 1942 года прибыл, наконец, в посёлок Шатки. Одна из создателей шатковского музея, посвящённого Тане Савичевой, преподаватель истории Ирина Николаева позже вспоминала: Встречать этот эшелон к станции вышло очень много народа. Раненых в Шатки привозили постоянно, но на этот раз людей предупредили, что в одном из вагонов будут находиться дети из блокадного Ленинграда. Поезд остановился, однако из открывшейся двери большого вагона так никто и не вышел. Большая часть ребятишек попросту не могла встать с кроватей. Те, кто решился заглянуть внутрь, долго не могли прийти в себя. Вид детей был страшен - кости, кожа и дикая тоска в огромных глазах. Женщины подняли невероятный крик. «Они же живые ещё!» — успокаивали их сотрудники НКВД, сопровождавшие поезд. Практически сразу люди стали нести к тому вагону продукты, отдавали последнее. В результате в помещение, подготовленное для детского дома, детей отправили под конвоем. Человеческая доброта и самый маленький кусок хлеба с голодухи запросто могли убить их,
Детский дом № 48 в составе 125 детей (в том числе и Тани) был отправлен в расположенный неподалёку от Шатков посёлок Красный Бор. Там их разместили в одном из зданий средней школы, где они должны были пройти 2-х-недельный карантин. Несмотря на нехватку продуктов и медикаментов, горьковчане смогли выходить ленинградских детей. Как следует из акта обследования условий жизни воспитанников детского дома, все 125 детей были физически истощены, но инфекционнобольных насчитывалось лишь пятеро. Один малыш страдал от стоматита, трое болели чесоткой, ещё один — туберкулёзом. Случилось так, что этим единственным туберкулёзным больным и оказалась Таня Савичева. Таню не допускали к другим детям, и единственный человек, который с ней общался, была приставленная к ней медсестра Нина Михайловна Середкина. Она делала всё, чтобы облегчить Танины страдания и по воспоминаниям Ирины Николаевой ей это в какой-то степени удалось: Через некоторое время Таня могла ходить на костылях, а позже передвигалась, держась руками за стенку. Но Таня всё равно была настолько слаба, что в начале марта 1944 года её пришлось направить в дом инвалидов в селе Понетаевка, что было в 25 километрах от Красного Бора, хотя и там ей не стало лучше. По состоянию здоровья она была самым тяжёлым больным, и поэтому через два месяца 24 мая Таню перевели в инфекционное отделение Шатковской районной больницы, где за ней до последнего дня ухаживала санитарка Анна Михайловна Журкина: Я хорошо помню эту девочку. Худенькое личико, широко открытые глаза. День и ночь я не отходила от Танечки, но болезнь была неумолима, и она вырвала ее из моих рук. Я не могу без слез вспоминать это... Прогрессирующие дистрофия, цинга, нервное потрясение, да ещё костный туберкулёз, которым Таня переболела в раннем детстве, сделали своё дело. Из всех прибывших тогда детей детского дома № 48 не удалось спасти только Таню Савичеву. Её часто мучили головные боли, а незадолго до смерти она ослепла. Таня Савичева умерла 1 июля 1944 в возрасте 14-ти с половиной лет от туберкулёза кишечника. Слайд 8 Когда девочка умерла, Журкину отправили в областной центр за дезинфицирующими материалами. Ехать ей пришлось на крыше вагона и так же возвращаться назад с двумя мешками хлорки. Оказавшись в Таниной
палате, она увидела, что её кровать уже пуста. Выяснилось, что в тот же день Таню, как безродную, похоронил больничный конюх. Он показал Журкиной место на поселковом кладбище. Рядом с этим местом были похоронены родные Анны Михайловны. С того же года она стала ухаживать и за Таниной могилой. Слайд 9
Дневник Тани Савичевой
Страницы дневника. 28 декабря 1941 года. Женя умерла в 12 часов утра. Бабушка умерла 25 января 1942-го, в 3 часа дня. Лёка умер 17 марта в 5 часов утра. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи. Дядя Лёша 10 мая в 4 часа дня. Мама — 13 мая в 7.30 утра. Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня. Слайд 10 Таня Савичева (справа) и её племянница Маша Путиловская за несколько дней до начала войны, посёлок Саблино, июнь 1941. Тане — 11 лет, Маше — 6. Вернувшись в Ленинград, сестра Тани Нина случайно увидела у тёти Дуси знакомую палехскую шкатулку. Обнаружив в ней свою записную книжку, она забрала её, не подозревая, что написано в этом блокноте. Затем Нина познакомилась с майором Л. Л. Раковым (1904—1970), бывшим ученым секретарем Эрмитажа. Увидев скорбные записи, сделанные детской рукой в маленьком блокнотике, Раков предложил Нине поместить блокадный дневник в экспозиции выставки «Героическая оборона Ленинграда», в формировании которой с конца 1943 года по поручению Политуправления Ленинградского фронта он принимал участие. Затем эта выставка была преобразована в Музей обороны Ленинграда, официальное открытие
которого состоялось 27 января 1946 года. Но в 1953 г. этот музей был закрыт и дневник Тани Савичевой вместе с многочисленными документами, в том числе и «Книгами учёта захоронений на Пискарёвском кладбище», оказался в Музее истории Ленинграда. Дневник Тани Савичевой фигурировал на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных документов против нацистских преступников. Дневник сегодня выставлен в музее истории Ленинграда, а его копия — в витрине одного из павильонов Пискарёвского мемориального кладбища. В ближайшее время планируется впервые за последние тридцать пять лет показать оригинал, но в закрытом виде[2]. В январе 2010 в музее истории Ленинграда впервые была показана фотография Тани, которая была сделана за несколько дней до войны. На фотографии Тане одиннадцать лет (столько ей было, когда она начала вести дневник). До этого самой распространённой фотографией была та, что была сделана в 1936 году, когда Тане было шесть лет. Тогда же и выяснилось, что в живых из семьи Савичевых остался ещё один человек. Вплоть до 90-х годов 20-го века во всех источниках говорилось, что никто из Савичевых не выжил. Сведения про Нину и Мишу стали появляться позднее. Благодаря этому снимку выяснилось, что у Тани была племянница — дочь Жени Мария Юрьевна Путиловская, которая и принесла этот снимок в музей. Во время блокады она не была эвакуирована и выжила только благодаря своему отцу. Слайд 11
Память
Мемориальная доска на доме, где жила Таня. Мемориальная доска, установленная во дворе, где жила Таня. Авторы таблички ошибочно указали дату её рождения как 23 февраля 31 мая 1981 года на Шатковском кладбище был открыт памятник — мраморное надгробие и стела с бронзовым барельефом (скульптор Холуева, архитекторы Гаврилов и Холуев). Рядом находится возведённая в 1975 году стела с барельефным портретом девочки и страничками из её дневника. В память о Тане Савичевой её именем названа малая планета «2127 Таня», открытая в 1971 году советским астрономом Л. И. Черных. Именем Тани Савичевой назван горный перевал в Джунгарском Алатау в Казахстане. В Санкт-Петербурге, по адресу 2-я линия Васильевского острова,
дом 13 на доме и во дворе, где жила Таня Савичева, установлены мемориальные доски. В школе № 35, где училась Таня Савичева, работает музей её имени. Тане Савичевой посвящена песня «Баллада о Тане Савичевой» (муз. Е. Дога, сл. В. Гин), впервые исполненная Эдитой Пьехой. На берегу Невы, В музейном зданье, Хранится очень скромный дневничок. Его писала Савичева Таня. Он каждого пришедшего влечет. Пред ним стоят сельчане, горожане, От старца - До наивного мальца. И письменная сущность содержанья Ошеломляет Души и сердца. Это - всем живущим в назиданье, Чтобы каждый в суть явлений вник, - Время Возвышает
Образ Тани И ее доподлинный дневник. Над любыми в мире дневниками Он восходит, как звезда, с руки. И гласят о жизненном накале Сорок две святых его строки. В каждом слове - емкость телеграммы, Глубь подтекста, Ключ к людской судьбе, Свет души, простой и многогранной, И почти молчанье о себе... Это смертный приговор убийцам В тишине Нюрнбергского суда. Это - боль, которая клубится. Это - сердце, что летит сюда... Время удлиняет расстоянья Между всеми нами и тобой. Встань пред миром, Савичева Таня, Со своей Немыслимой судьбой!
Пусть из поколенья в поколенье Эстафетно Шествует она, Пусть живет, не ведая старенья, И гласит Про наши времена! Сергей Смирнов О ленинградской школьнице Тане Савичевой, ставшей известной всему миру благодаря её блокадному дневнику, отразившего участь тысяч семей, погибших в осаждённом гитлеровцами городе, написано невероятно много. Тане посвящены стихи, памятники, о ней сложены песни, её именем в 1971 году названа одна из малых планет Солнечной системы, № 2127. А маленькая записная книжка - обтянутый шёлком, блокнотик, ставший блокадным дневником Тани - это крик души о помощи, о том, что ничего нет на свете страшнее войны. По силе эмоционального воздействия этот документ не оставляет равнодушным никого.
В раздел основное полное образование