Антропонимы в межкультурной и межъязыковой коммуникации ( на материале англоязычных текстов сборника рассказов "Дикий Пляж")
Реферат для поступающих в аспирантуру
Автор: Филиппова Алёна Олеговна, преподаватель иностранных языков, СПГСПУ, Самара
В раздел высшее образование
Министерство образования и науки Российской Федерации
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ Российская Академия Наук Институт Языкознания
ТЕМА
Антропонимы в межкультурной и межъязыковой коммуникации ( на примере англоязычного сборника новелл «Дикий Пляж») РЕФЕРАТ ПОСТУПАЮЩЕГО В АСПИРАНТУРУ НА НАПРАВЛЕНИЕ ПОДГОТОВКИ 10.02.04. Германские языки Выполнил: выпускник Самарского Государственного Педагогического Университета, Института иностранных языков 2005 г. Филиппова Ал. О. Москва, 2011
Содержание Введение
Глава 1. Некоторые теоретические вопросы антропонимики и
лингвокультурологии.
1.1 Имена собственные как единицы языка 1.1.1 История вопроса 1.1.2 Общелингвистические свойства имен собственных 1.1.3 Значение 1.2 Понятия «межъязыковая коммуникация» и «межкультурная коммуникация». Теоретический и практический аспекты межкультурной коммуникации 1.3 Передача антропонимов в межъязыковой и межкультурной коммуникации 1.3.1 Определение антропонима. 1.3.2 Единичные и множественные антропонимы 1.3.3 Личные имена и их уменьшительные варианты 1.3.4 Русские отчества 1.3.5 Русские фамилии Выводы
Глава 2. Антропонимы в лингвокультурологическом контексте (на
материале сборника новелл «Дикий Пляж»)
2.1 Понятие «контекст» в лингвистике и лингвокультурологии 2.2 Множественные антропонимы в этике межкультурного общения 2.3 Антропонимы как стилеобразующий элемент художественного текста Выводы Заключение Библиография Приложение
Введение
Выбранная тема
«Антропонимы в межкультурной и межъязыковой
коммуникации»
является, безусловно,
актуальной
в современной лингвистике.
Лингвокультурология
, как науки нового типа, изучает взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в его функционировании. Последнее неизбежно выводит исследователя на изучение процесса межкультурной коммуникации. Как общественный феномен, межкультурная коммуникация была вызвана к жизни практическими потребностями, возникшими вследствие экономического развития стран, регионов и технологий. В результате этого плотность и интенсивность продолжительных контактов между представителями разных культур очень выросли и продолжают увеличиваться. Важнейшими зонами профессиональной и социальной межкультурной коммуникации стали образование, туризм, наука. Процесс межкультурного общения, под которым понимается коммуникативное взаимодействие целых народов и единичных представителей этих народов, принадлежащих к разным культурам, невозможен без обращения людей друг к другу, без привлечения особых единиц языка – антропонимов. Необходимо отметить, что проблема передачи русских антропонимов в англоязычных текстах постоянно встает перед исследователями и переводчиками, и ее раскрытие находится на стыке различных наук и их областей: лингвистики, культурологии, антропонимики. Антропонимы широко распространены в художественной литературе, и проблема их передачи встает постоянно. Это также свидетельствует о важности выбранной темы. В последние десятилетия ХХ века именами собственными занимался И.Д. Ермолович, на теорию которого мы опираемся в данной работе. Помимо исследований этого автора
теоретической базой
исследования послужили работы В.В. Кабакчи, Л.А. Введенской, М.В. Карпенко, И.С. Алексеевой, С.Г. Тер-Минасовой, А.В. Суперанской, А.И. Рыбакина, В.А. Масловой, М.А. Кулинич, а так же классиков отечественного языкознания: В.В. Виноградова, И.Р. Гальперина, И.В. Арнольд, Н.И. Жинкина и других исследователей в области ономастики. Каждый из этих авторов, так или иначе, связан с одним из двух аспектов нашего исследования: с антропонимикой или же с процессами межкультурной и межъязыковой коммуникации. Однако, многое в этих процессах остаётся неизученным и определяет, в частности,
новизну
настоящего исследования. Впервые антропонимы рассматриваются в этике межкультурного общения через призму переводческих соответствий русских имен в англоязычном тексте.
Теоретическое значение
работы заключается в том, что ее результаты расширяют наше знание о процессе межъязыковой и межкультурной коммуникации, подкрепленные выводами на ограниченном текстовом материале. Итак,
объектом
настоящего исследования являются антропонимы, как единицы языка, а его
предметом
- антропонимы русского языка,
выступающие в роли
ксенонимов
в англоязычном художественном тексте. особенности семантики и функционирования антропонимов как единиц лингвокультурологического контекста, то есть предметом исследования являются особенности семантики и функционирования антропонимов как единиц лингвокультурологического контекста.
Цель
данного исследования заключается
в изучении лингвистических особенностей антропонимов как
единиц языка и единиц межкультурного общения, то есть изучение
лингвистических особенностей антропонимов как единиц языка и единиц
межкультурного общения.
Названная цель определили свежующие
задачи
исследования: - по первой главе: Освещение следующих теоретических вопросов антропонимики и лингвокультурологии: - рассмотрение антропонимов как единиц языка, взгляд на историю возникновения и развития русских антропонимов, определение их видов и свойств; - определение понятий и аспектов межкультурной и межъязыковой коммуникации; - раскрытие сущности и определение способов передачи антропонимов в рамках межкультурной и межъязыковой коммуникации; - по второй главе: Освещение функций антропонимов в лингвокультурологическом контексте: - определение понятия «этика межкультурного общения»; - определение понятие «контекста» в лингвистике и лингвокультурологии; - проведения анализа множественных антропонимов в этике межкультурного общения; - определение особенностей передачи русских антропонимов в англоязычном обращении - изучение и описание антропонимов как стилеобразующего элемента художественного текста.
Материалом
, на основе которого была выполнена работа, послужил сборник рассказов, написанных русскоязычными авторами в период перестройки и переведенных на английский язык профессиональными переводчиками-американцами (носителями языка), в достаточной мере знакомыми с русским языком и русской действительностью,
“The Wild
Beach»
: Yuri Trifonov ‘A Short Stay in The Torture Chamber’, Vitaly Moskalenko "The Wild Beach", Leonid Shorokov "The Lifeguard", Boris Ekimov "The Chelyadian's Son-in-Low", Natalia Sukhanova "Delos", Nikolai Shmelyov "The
Fur Coat Incident", Vladimir Tendryakov "Donna Anna", Lyudmila Ulitskaya "Zucky', Vyacheslav Kondratiev "At Freedom Station", Vyacheslav Pyetsukh "The Ticket", Daniil Granin "The Forbidden Chaper"( An Anthology of contemporary Russian Stories "The Wild Beach". Edited ny Helena Goscilo and Byron Lindsey. Michigan: Ardish Publishers, USA, 1993 yard). В данном случае сам текст является аспектом межкультурной коммуникации. Общее число отобранных антропонимов составляет 500 лексических единиц, полный объем исследованного материала - 337 с.
Методом
нашего исследования явились: метод реферирования научно- теоретической литературы; методы анализа семантики антропонимов по словарным дефинициям , а их фонетического оформления по справочным материалам, метод контекстуального анализа, а также метод лингвистического описания.
Научная значимость
проводимого исследования заключается в разработке вопроса о способах передачи антропонимов в процессе межъязыковой и межкультурной коммуникации, а его
практическая ценность
определяется возможностью использовать полученные результаты в вузовском курсе «Введение в межкультурную коммуникацию», по переводу, лингвокультурологии, в спецкурсах по антропонимике.
Глава 1. Некоторые теоретические вопросы антропонимики и
лингвокультурологии.
1.1 Имена собственные как единицы языка 1.1.1 История вопроса Специфика имён собственных давно привлекала внимание исследователей. Их своеобразие привело к тому, что имена собственные стали изучаться в особой отрасли языкознания – ономастике. Термин «оним» - это « слово или словосочетание, которое служит для выделения именуемого им объекта среди других объектов: его индивидуализации и идентификации». [Подольская,1978: 600] Человек имеет имя, фамилию, отчество. Этот разряд онимов называется
антропонимы.
Самая первая попытка теоретически обосновать и описать ИС была дана английским лингвистом А.Гарднером в 1940 году в книге «Теория собственных имён. Противоречивый очерк», в которой излагаются взгляды древних философов и лингвистов того времени. [Гарднер, 1949:400] Противоречия начинаются с термина «имя собственное». В латыни он калькирован с греческого как: 1) имеющий власть; 2) имеющий право и возможность; 3) узаконенный, установленный;4) назначенный;5) сильный, могущественный; 6) главный, основной, важнейший; 7) употребляемый в основном; 8) собственный. Латинское proprium не полностью соответствует греческому, имея следующие значения: 1) собственный, свойственный; 2) особенный; 3)
неотъемлемый, верный, надёжный.[Шульц, 1985: 445] Принятый в Европе перевод термина воспринимался как «особо присущий индивиду». Английский лингвист неоднократно обращался к собственным именам как к особой категории, давшей исследователю много интересного и противоречивого материала. Ещё в 1932 году Алан Гарднер отмечал два подхода к ИС: - как к словам определенного языка; - как к словам, обозначающим определённые денотаты и уже через них связанных с языком, которым эти люди пользовались. А. Гаррнер вводит любопытное деление имён собственных на «телесные» и «бестелесные», или «воплощённые» и «разволощённые», т.е. имеющие и не имеющие конкретных носителей. По его мнению, исторически раньше возникли имена телесные. В последствие они сделались источниками для имён «бестелесных», существование которых в отрыве от носителей стало возможным: «… когда мы говорим об имени, мы подразумеваем, что существует нечто, чему соответствует звуковой знак, нечто, послужившее источником происхождения имени и поддерживает его raison deter». Отсутствие единой, общепринятой концепции имени собственного во многом объясняется различием исходных положений и методов их создателей, а также тем, что поиски велись порой в диаметрально противоположных направлениях. [Филиппова, 2005: 9] В древнейшие времена человек воспринимал себя как частицу Вселенной. Люди верили в свое происхождение от растений, животных, стихийных явлений, и это отразилось на их именах. Древнейшие системы личных имен базировались на семантическом принципе, а для именования родственников использовались слова, обозначающие одни и те же или близкие понятия. До принятия христианства, русские люди воспринимали свои имена как «второе я» (alter ego). Считая, что произнесение со злым умыслом чьего-то имени недобрым человеком может привести к болезни и даже смерти именуемого, они держали в тайне «настоящее» имя и поэтому создавались явные, обиходные имена. Как следствие этого возникла двуимённость. Среди имён были «обманные», данные по названиям малоценных предметов, например Горшок, Ложка, Скирда , и «защитные», или «охранные», призванные защитить ребенка от невзгод. Иногда их называют именами-оберегами, т.е. «оберегающими» от сглаза и всяких напастей. Такие имена образованы от слов с отрицательной семантикой, например, Дурень, Дурняга, Вырод. Итак, древнерусские имена обладали богатой словообразовательной системой, что было очень важно для показа отношений в семье при отсутствии строгой документации и удостоверений личности. Например: Бобр – Боброк, Бобрик, Бобрец, Бобрешёнок. В России был принят восточный (византийский) вариант христианства – православие, имевшее ряд существенных отличий от западного – католичества, что отразилось и на формах личных имен. Адаптируясь к системе русского языка, христианские имена стали образовывать аналогичные формы: Иван – Иванко, Иванок, Иванец, Иванёнок. Обращение в христианство повлекло за собой первое
искусственное вмешательство в именование русского человека. Теперь русским рекомендовалось брать личные имена из церковного списка, т.е. обращаться к агионимам. Основной идеей соименования стало согласование антропонимов с агионимами. Агионимы составляют свою собственную систему. Они не подвергаются деминутивации (не образуют уменьшительных форм) и не должны менять своей формы, но наблюдаются и отклонения от этой нормы. К 14 в. христианские имена полностью адаптировались в русскоязычной среде и стали системными благодаря некоторому изменению их форм в сторону приближения к древнерусским моделям. Характерная особенность, отличающая христианские имена от большинства древнерусских, заключается в том, что они легко подвергаются различного рода усечениям. Например, Иван – Ваня; Федор – Федя, Алёна – Аля. И от этих усеченных, сокращенных форм можно образовать новые уменьшительные имена собственные: Ваня – Ванько, Ванек, Ваненок. Кроме древнерусских, русские пользовались общеславянскими двуосновными именами: Ярослав, Мстислав, Всеволод. В 14 в. произошло очередное искусственное вмешательство в установившуюся системность русских личных имен, когда на равных правах употреблялись имена церковные и древнерусские. А именно появилось требование, чтобы в официальных случаях люди звались только церковными именами. Древнерусские имена оказали двойное воздействие на русскую антропонимическую систему. Во- первых, древнерусские имена стали самыми массовыми основами русских фамилий. Во-вторых, древнерусские имена и их модели способствовали адаптации заимствованных (церковных) имен. Заимствованные имена обрели народные разговорные формы, не похожие на церковные, а также сокращенные, уменьшительные, ласкательные формы, которых нет у агионимов. Например, Павел – Павлей (ср. Куклей, Маслей)[ Веселовский, 1974:178]. Благодаря этому церковные имена стали ядром русской антропонимической системы. В настоящее время известно несколько направлений, изучающих ИС: 1.Теория, согласно которой собственные имена не имеют значения в отличие от нарицательных, означающих предмет и подразумевающих атрибут (Милл); 2.Теория, согласно которой собственные имена имеют большее значение, чем нарицательные (стоики, римские грамматики IV век); 3.Тнория, согласно которой каждое имя исключительно индивидуально (стоики, Дионий, Аполлоний Дискол, римские грамматики Суит, Диомед); 4.Теория, согласно которой все имена собственные – синонимы (Погебю); 5.Теория произвольности собственных имён (Гарднер); 6.Теория строгой мотивированности собственных имён ( греческая теория «по природе» возрождается в ХХ веке, как противоположная теории производительности).
Совершенно очевидно, что все эти теории одновременно, в одинаковых условиях для одних и тех же имён не могут быть верны. Каждая из них содержит рациональное зерно и может быть справедлива в каких-то условиях, для определённых лексических групп, при принятии соответствующих ограничений. 1.1.2 Общелингвистические свойства имен собственных Постепенно, после того, как количество языковых фактов стало достаточно велико, учёные задались вопросом: есть ли какие-либо черты, общие для всех языков? Для таких всеобщих признаков придумали название – универсалии (от лат.Universalies – «общие»). К таким универсалиям Гринбург относит и имена собственные. [Гринбург, 1961:350] «Собственное имя есть форма, которая обозначает только то, что она обозначает. Если она обозначает более, чем одну вещь в разных встречаемостях, то класс вещей , который может быть его обозначает, не обладает ни одним общим критериальным свойством, кроме несущественного свойства быть обозначенным именем собственным». [Хоккет, 1970: 350]Например, все американцы с именем Джон – мужчины, но не всех мужчин зовут Джинами и поэтому, впервые встретив любого человека мужского пола, никоим образом невозможно на основе его свойств заключить, что его имя – Джон. В последнее десятилетие ХХ столетия проблемой имён собственных занимался Д.И. Ермолович, на теорию которого мы опираемся в данной работе. [Ермоловия,2001: 300с.] Прежде всего, автор рассматривает ИС как единицы номинации, т.е. связь между формой и содержанием словесного знака. У словесного знака есть форма ( фонетическая и графическая) и содержание, определяющееся теми исходными предметами и понятиями, к которым он относится. Связь между формой и содержанием словесного знака обозначается в лингвистике термином
номинация
. Нас будет интересовать предметная (идентифицирующая) номинация, т.е. обозначение предметов. В зависимости от характера номинации имена предметов подразделяются на два вида:
собственные
(слово или словосочетание, специфическим назначением которого является обозначение индивидуальных предметов безотносительно к их признакам [Ахманова, 1966: 175] )
и нарицательные
( имена существительные, называющие предметы по принадлежности к данному классу или разновидности [Ахманова, 1966: 465])
.
Через номинативный перенос возможен переход ИС в нарицательные слова. В языке происходит постоянное взаимодействие между именами собственными и нарицательными. Это способствует обогащению словарного состава. При переходе собственного имени в нарицательное оно наполняется новым значением, которое теперь может соотноситься с типичной деятельностью именуемого человека. В.В. Виноградов указывает на то, что «история собственного имени и процессы превращения его в нарицательное с определённом значением и яркой экспрессивной окраской
очень сложны. Само формирование нового значения в собственном имени должно быть социально - исторически мотивированно». [Виноградов,1969:400с.] Вопрос о том, какое слово способно быть собственным именем, часто тесно связан с проблемой, какой объект может зваться именем собственным. Как отмечал Л.В. Щерба, в вопросе о частях речи необходимо смотреть, «под какую общую категорию подводиться то или иное лексическое значение, в каждом определённом случае, или ещё иначе, какие общие категории различаются в данной языковой системе». [Щерба, 1974:300с.] Поэтому имена получают лишь те части или зоны пространства, времени, которые могут быть восприняты предметно.Имена собственные служат для особого, индивидуального обозначения предмета, безотносительно к описываемой ситуации и без обязательных уточняющих определений. Они выполняют функцию индивидуализирующей номинации. Таким образом, у ИС следует разграничивать прямую (первичную) и переносную (вторичную) номинативные функции. В прямой номинативной функции ИС служит для указания на тот предмет, которому оно присвоено в индивидуальном порядке. Переносная номинативная функция ИС характеризуется переносом наименования на другой предмет, в связи, с чем оно получает способность приписывать какие-то свойства ряду объектов. Предмет, обозначаемый именем собственным, будем называть носителем имени, или референтом. Референтами ИС могут быть люди, животные, учреждения, компании, географические и астрономические объекты, корабли и другие самые разнообразные предметы [Ермолович, 2001: 8]. Поскольку мы оперируем довольно большим арсеналом собственных имён, унаследованных от предыдущих эпох, первичное лексическое значение которых утрачено и основное назначение – быть собственным именем, слова непонятные, иноязычные становятся собственными именами. Классический пример этого – рождения поручика Кижи. Предметность как основное свойство категории собственных имён требует от слов относящихся к ней субстантивности. Поэтому при широких возможностях различных частей речи быть собственным именем лучшие «кандидаты в ИС» - существительные . Эта лексическая категория обладает сложными формальными, содержательными и ассоциативными характеристиками, значение которых совершенно необходимо людям в процессе межкультурной коммуникации. [Филиппова, 2005: 15] 1.1.3 Значение Имена собственные - своеобразные памятники, в которых отражается общественная история этноса, прослеживается специфика знаковой системы и динамика языковых закономерностей. [Жапова, 2004:216] поскольку в специальной литературе существует разное понимание вопроса о социальной природе личного имени, то и определение личного имени не нашло пока единой принимаемой интерпретации. Считая личное имя, прежде всего, лексической, а не грамматической категорией, Б.А. Старостин указывает на
методологическую необходимость дальнейшего развития лексико – синтаксического подхода к исследованию личного имени. [Старостин, 1965: 92 с.]. Такое понимание
личного имени как специфического
индивидуального знака
ведёт к раскрытию его значения и выяснению системной функции. При рассмотрении организации и функционирования антропонимии как системы необходимо исходить из представления о том, что «любая антропонимическая система - это единое целое, внутренне организованная совокупность способов и моделей, идентифицирующих личность в обществе, специфическая для определённой территории, конкретной социально - исторической эпохи или народа». Функционирование антропонимической системы находится в прямой зависимости от социально – экономического и культурного развития общества. [Филиппова, 2005: С. 16] Ю.Н. Харпенко приходит к выводу, что личное имя имеет лексическое значение, так как оно характеризуется наличием понятийной, предметной отнесенности и лексической модальностью. При этом значение личного имени имеет свою специфику: оно используется в речи для того, чтобы именовать, выделять и различать однотипные объекты. В языке имя личное как языковой знак существует независимо от прямой связи с объектом. Употребление имени в речевой ситуации даёт информацию об отношении к человеку, равно как характеризует самого говорящего. В значении ИС можно выделить 4 компонента: 1) бытийный или интродуктивный – существование и предметность обозначаемого; 2) классифицирующий – принадлежность предмета к определённому классу – денотату имени; 3) индивидуализирующий – специальная предназначенность имени для наречения одного из предметов в рамках денотата; 4) характеризующий – набор признаков референта, достаточных, чтобы собеседник понимал, о чём идёт речь. Собственные имена считаются самыми общими и индивидуальными словами. В вопросе о значении ИС ещё очень много неясного и сами понятия семантика и значение не имеют необходимых дефиниций. Таким образом, возникает вопрос о создании и семантике имени. Система имен создается незаметно для именующих вследствие отражения в антропонимах взаимоотношений людей в семье, внутри общественной группы. Основной способ достижения этого – соименование, т.е. именование новых членов данной социальной ячейки (семьи) так, чтобы их имена перекликались с именами, уже существующими в данном языковом коллективе. Так экстралингвистическое требование показа родства влечет за собой лингвистическое следствие – подобие имен в семье и в более крупных социальных ячейках. Вследствие этого создаются ряды имен с одинаковыми или похожими начальными или конечными элементами, что способствует их системности. Не всякое вновь повторяющееся понятие влечёт за собой появление нового слова. Собственное имя – слово, имеющее звучание и значение. Каждый язык по-своему воспринимал и приспосабливал к своей системе имена. Несмотря на происхождение из одного источника, многие из них в разных языках изменились до неузнаваемости. Например, с переходом от византийского греческого, в котором формировался первоначальный фонд
церковных имен, к новогреческому, по которому шли дальнейшие преобразования православного именослова, б превратилось в в, е – в и, греч. «тета» дала в русском языке ф, а «ипсилон» – «ижицу», одни и те же имена в Западной и Восточной Европе звучат по-разному. Даже в близкородственных славянских языках имена общего происхождения получили неодинаковое звучание:
Восточнославянские
Южнославянские
Западнославянские
Амвросий/Абросим Амброз(и), Амвросие Амброж Ambro Афанасий Атанас Атанас Atanas Варфоломей Бартол, Вартоломей Бартоломей Bartolomj Венедикт Венедик(т), Бенедикт Бенедикт Benedikt Вячеслав Вячеслав Вацлав Vclav Георгий/Юрий/Егор Георги, Гьорги Йиржи/Ежи Ji Jerzy Даниил, Данил(а) Дани(и)л, Даниел, ДанаилДаниэль Daniel Иосиф/Осип Йосиф/Йосип Йосеф/Йозеф/Юзеф Josef/Jozef/Jzef Значение ИС оказывается сложным комплексом, в котором сведения о слове переплетаются со сведениями об именуемом объекте. « В языке у имён собственных нет своих особых специфических функций. Их основная грамматическая функция – выражать в предложении подлежащее и дополнение, а основная функция – номинация. [Суперанская, 1973: 366] Г.Суит под значением собственных имён понимал только то, что они обозначают, считая, что у каждого собственного имени есть множество специальных значений. [Суит, 1982: 20] Обращаясь к функциям собственных имён, он считал, ИС обозначая индивида, выделяют их из класса и исключают других индивидов того же класса из обозначенных. Значимость имени собственного выделяется в языковом плане. Она уравнивает собственные имена с другими частями речи, выделяя из не-собственных и объединяя их друг с другом. При этом основным на уровне языка оказывается отношение слова к именам собственным – этого бывает достаточно для того, чтобы непосредственные участники речевого акта правильно поняли речевые произведения. В связи с этим до известной степени правы те, кто ограничивает семантику имён собственных уде тем, что это – имена собственные.
1.2 Понятия «межъязыковая коммуникация» и «межкультурная коммуникация». Теоретический и практический аспекты межкультурной коммуникации Вопрос о значении ИС имеет не только теоретический интерес. Он становится чрезвычайно аортальным при межкультурных и межъязыковых контактов. Казалось бы, имена собственные легко пересекают межъязыковые барьеры, поскольку стремятся сохранить свою внешнюю форму и при использовании вне формы «родного языка». Однако, как показала практика, весьма существенным элементом их содержания бывает гораздо труднее преодолеть такие барьеры. Обратимся к истории вопроса о соотношении языка и культуры. В лингвистике конца ХХ века стало возможным принять следующий постулат, который вытекает из достижений науки – как руссский, так и иностранный язык не только связан с культурой: он растёт из неё и выражает её. Язык одновременно является и орудием создания, развития, хранения культуры, и её частью, потому что с помощью языка создаются реальные, объективно существующие произведения материальной и духовной культуры. Проблема взаимосвязи, взаимодействия языка и культуры является одной из центральных в языкознании. Прежде всего, язык – универсальная знаковая система. Он обслуживает человека во всех сферах его жизни и деятельности. Итак, самые основные функции языка - средство общения и средство выражения мыслей. Язык «служит коммуникации, это главный, самый эксплицитный, самый официальный и социально признанный из всех видов коммуникативного поведения». [Сепир, 1993:211] Характеризуя язык во всей его сложности с противоположных сторон, мы раскрываем самую его сущность. [Маслова, 2001:4] Контакты между языками могут осуществляться и без контактов между народами, когда, например, происходит заимствование из международных языков. Заимствование происходит обычно в чфере лексики, которая является компонентом языка, наиболее проницательным для иноязычных влияний. Многочисленные заимствования из других языков расширяют круг допустимых комбинаций звуков. Всё языкознание пронизано культурно-историческим содержанием, ибо своим предметом имеет язык, который является условием, основой и продуктом культуры. Культурой можно назвать любую созидательную человеческую деятельность, такую деятельность, в результате которой остается некий продукт, или результат, выражающий идеи, мысли, верования, традиции и так далее, доступный другим. Национальная культура вступает в диалог с другими национальными культурами, высвечивая при этом такие вещи, на которых в родной культуре внимание и не останавливается. М.М. Бахтин писал: « Мы ставим чужой культуре новые вопросы, какие она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами свои стороны, новые смысловые глубины» [Бахтин, 1979: 335]. Это закономерности межкультурного общения. Итак, коммуникация — это акт общения, связь между двумя или более индивидами, основанная на взаимопонимании; сообщение информации
одним лицом другому или ряду лиц. Термином «межкультурная коммуникация» называется адекватное взаимопонимание двух участников коммуникативного акта, принадлежащих к разным национальным культурам [Берков, 1973:26]. В основе языковых структур лежат структуры социокультурные [Тер-Минасова, 2000:28]. Язык и культура имеют много общего: 1) культура, равно как и язык, - это формы сознания, отображающие мировоззрение человека; 2) культура и язык существуют в диалоге между собой; 3) субъект культуры и языка - это всегда индивид или социум, личность или общество; 4) нормативность - общая для языка и культуры черта; 5) историзм - одно из сущностных свойств культуры и языка; 6) языку и культуре присуща антиномия «динамика - статика». Различаются эти две сущности следующим: 1) в языке как феномене преобладает установка на массового адресата, в то время как в культуре ценится элитарность; 2) хотя культура - знаковая система (подобно языку), но она не способна самоорганизовываться; 3) как уже отмечалось нами, язык и культура - это разные семиотические системы [Маслова, 2001:60]. Картина, которую являет собой соотношение языка и культуры, чрезвычайно сложна и многоаспектна. Язык является составной частью культуры, а культура – это собрание традиций, идей, достижений цивилизации. Так как язык – средство общения, то коммуникация (связь, общение) между культурами может достаточно эффективно осуществляться на базе одного или нескольких языков. Таким образом, язык и культура взаимосвязаны: 1) в коммуникативных процессах; 2) в онтогенезе (формирование языковых способностей человека); 3) в филогенезе (формирование родового, общественного человека). К сегодняшнему дню в решении этой проблемы наметилось несколько подходов.
Первый подход:
разрабатывался в основном отечественными философами (С.А.Атановский, Г.А.Брутянов, Е.И.Кукушкин, Э.С.Маркарян). Суть этого подхода заключается в следующем: взаимосвязь языка и культуры оказывается движением в одну сторону; так как язык отражает действительность, с которой сталкивается человек, то и язык – простое отражение культуры.
Второй подход:
разарабатывался на основе
исследований Э.Сетера и Б.Уорфа. В гипотезе Сетера – Уолфа выделяются следующие положения: 1) язык обуславливает способ мышления говорящего на нём народа;2) способ познания мира зависит от того, на каких языках мыслят познающие субъекты; 3) язык – факт культуры. Как отметил К. Леви – Строс, язык есть одновременно и продукт культуры, и её составная часть, и условие существования культуры. Более того, язык – специфический способ существования культуры, фактор формирования кадров. [Маслова, 2004: 64 ] На этом рассуждении основан
третий подход
на взаимосвязи языка и культуры. Итак, язык – составная часть культуры и её орудие, это действительность нашего духа, лик культуры; он выражает в обнажённом виде специфические черты национальной ментальности. Язык есть механизм, открывший перед человеком область сознания. [Жинкин, 1998:] Поскольку каждый носитель языка одновременно является и носителем культуры, то языковые знаки, выполняя функцию знаков культуры, служат средством представления основных установок культуры. Именно поэтому язык способен отражать культурно-национальную ментальность его носителей. У каждой культуры свои ключевые слова. Для того, чтобы признать то или иное слово концептом нужно, чтобы оно было общеупотребляемым, шло в соответствии с фразеологизмами, пословицами, поговорками. Так как язык – средство общения, то коммуникация (связь, общение) между культурами может достаточно эффективно осуществляться на базе одного или нескольких языков. Понятие «межъязыковая коммуникация» несколько сложнее объяснить, прежде всего, в силу того, что в литературе она не часто рассматривается отдельно. Таким образом, межъязыковая коммуникация, складывается из умения говорить на языке, который является межкультурным. Определение межкультурной коммуникации очевидно из самого термина: это общение людей, представляющих разные культуры. [Тер – Минасова, 2000:14] Таким образом, межъязыковая коммуникация, складывается из умения говорить на языке, который является межкультурным.
Межкультурная коммуникация
трактуется отечественными лингводидактиками как совокупность
специфических процессов взаимодействия партнёров по общению,
принадлежавших к разным лингвокультурным сообществам.
[Марковина, 1989: 20] В любом языке участком, наиболее чувствительным к проблемам межкультурного общения, является его прагматический уровень, который в полной мере выявляет отношения между языковым знаком, говорящим и контекстом. Этот уровень вырабатывает стереотипы поведения.
Стереотип
является как одно из непременных условий коммуникативного поведения в разных языковых коллективах. Для лингвиста интерес представляет, прежде всего, то обстоятельство, что этот набор поведенческих стереотипов, который выработало в ходе исторического развития данное языковое сообщество, находит своё воплощение в определённых языковых формах. Каждый конкретный язык заключает в себе национальную самобытную систему, которая определяет мировоззрение носителей данного языка и формирует их картину мира. Понятие картина мира строится на изучении представлений
человека о мире. На формирование картины мира влияют язык, традиции, природа, восприятие и другие социальные факторов. Именно в содержательной стороне языка она становится фундаментом всех культурных стереотипов. Её анализ помогает понять, чем различаются национальные культуры, как они дополняют друг друга на уровне мировой культуры. Занимаясь культурно – национальным аспектом, учитываются универсальные свойства языковых единиц. Язык, фиксируя коллективные стереотипы и эталоны, объективизирует интерпретирующую деятельность человеческого сознания и делает её доступной для изучения. Процесс овладения иноязычной деятельностью представляется как
«диалог культур».
Язык, являясь хранителем и сокровищницей культурных ценностей народа, одновременно выступает в роли транслятора культуры. Рассмотрим далее роль ИС в процессе межкультурной коммуникации. 1.3 Передача антропонимов в межъязыковой и межкультурной коммуникации Имена, как особые слова становятся достоянием человечества благодаря языку. Но язык неотделим от народа, его образа жизни, культуры, истории. [Суперанская, 1990:134 ] Собственное имя составляет часть словарного запаса нашего языка. Сам факт вхождения личных имён в пословицы, поговорки, крылатые фразы и просто превращения в нарицательные имена говорит об очень хорошей освоенности этих слов с языком. Например, as poor as Job – нищий как Иов.
ИС – это объект межъязыкового и
межкультурного заимствования.
Имя собственное не должно заменяться на какое – то другое обозначение, когда о его носителе или пишут, или говорят на другом языке. Оно закреплено за предметом, в индивидуальном, персональном порядке. 1.3.1 Определение антропонима.
Персонали -
это словесные знаки, которые служат для инживидуальной номинации людей. Персонали можно поделить на три большие группы: 1) антропонимы, 2) именования прозвищного типа, 3) именования смешанного типа.
Антропоним — это имя собственное (или набор имён, включая все
возможные варианты), официально присвоенное отдельному человеку как
его опознавательный знак
[Сирль, 1977: 43]. Антропоним называет, но не приписывает никаких свойств. Антропонимы обладают понятийным значением, в основе которого лежит представление о категории, классе объектов. Этому значению присущи следующие признаки: 1) указание на то, что носитель антропонима — человек. Peter, Lewis в отличие от London, Thames;
2) указание на принадлежность к национально-языковой общности. Robin, Henry, William в отличие от René, Henri, Wilhelm; 3) указание на пол человека: John, Henry в отличие от Mary, Elizabeth [Ермолович, 2001:39]. Поскольку набор возможных признаков очень ограничен, получается, что на общеязыковом уровне многие антропонимы обладают обощённопредметным значением. Имя John обладает тем же набором признаков денотата, что и William, Jack, фамилия Brown - тем же набором признаков, что James, Smith. Поэтому в качестве дифференцирующих эти признаки выступают не столько для отдельных имён, сколько для обширных групп антропонимов. Однако в речевой практике антропоним постепенно обретает способность к более точной идентификации человека. Это происходит тогда, когда определённый круг лиц связывает значение ряда известных их признаков данного человека с его именем. Такой круг людей, характеризуемый социальной или территориальной общностью людского рода, является той коммуникативной сферой или сферой общения, в которой реализуется индивидуализация человека. 1.3.2 Единичные и множественные антропонимы Каждый человек не может иметь уникальное, только ему одному присущее имя. Как личные имена, так и фамилии, взятые сами по себе, имеют множество носителей. Вне конкретной ситуации или сферы общения именами John, Mary , Elizabeth, Thomas и т.п. не указывают на какого-либо конкретного человека. Такие имена, которые в языковом сознании коллектива не связываются предпочтительно с каким-то одним человеком, будем называть
множественными антропонимами
. Другие антропонимы также принадлежат множеству людей, но с кем-то одним связаны, прежде всего. Это имена людей, получивших широкую известность (Plato, Shakespeare, Darwin, Einstein и т.п.). Такие ИС будем называть
единичными
антропонимами
[Ермолович, 2001:39]. Это не мешает наличию омонимичных множественных антропонимов. Например, имя собственное Churchill, употреблённое в тексте без пояснений. Это фамилия британского премьера 40—50-х годов: Churchill was a heavy smoker. Лишь когда контекст или речевая ситуация противоречит такому пониманию, имя будет воспринято как множественное: Churchill, my next-door neighbor, has just come from AfricaНапример, имя собственное Churchill, употреблённое в тексте без пояснений. Это фамилия британского премьера 40—50-х годов (Churchill was a heavy smoker). Лишь когда контекст или речевая ситуация противоречит такому пониманию, имя будет воспринято как множественное: Churchill, my next-door neighbor, has just come from Africa. Таким образом, множественные антропонимы характеризуются тем, что коммуникативная сфера, в которой они однозначно определяют одного референта, ограничена. Поэтому при
введении их в более широкую сферу общения им обязательно должен сопутствовать уточняющий контекст. Единичные же антропонимы, напротив, не требуют такого уточняющего контекста, поскольку их коммуникативная сфера — весь языковой коллектив. Это демонстрируют, в частности, те случаи, когда антропоним вводится в текст без каких бы то ни было пояснений и когда на основании самого текста невозможно установить, кому принадлежит данное имя. В.П. Берков предложил разграничивать указанные группы соответственно как общие и единичные ИС [Берков, 1973:107]. Термин «общие ИС», однако, представляется не совсем удачным, так как может навести на мысль, что это нечто более общее, абстрактное, чем единичные имена. Принцип же разграничения этих двух типов антропонимов в другом: в отсутствии или наличии объекта, на который антропоним указывает в первую очередь. Например: То the characteristic romanticism of the Victorian mind the sea represents something mysterious, boundless, reaching out widerand wider into eternal truths and eternal progress. Charlotte Bronte, seeing the sea for the first time, was "quite overpowered so that she could not speak", and Hazzitt's reaction was no less awestruck at the "strange ponderous riddle, that we can neither penetrate nor grasp in our comprehension". (International Herald Tribune) В статье, откуда взят приведенный отрывок, нигде не уточняется, что Charlotte Bronte (1816-1855) и Hazllitt (1778-1830) - видные английские писатели. Предполагается, что они достаточно хорошо известны читателям. Фактор экстралингвистический — широкая известность человека в обществе — находит лингвистическое выражение в том, что единичные антропонимы не нуждаются в сопровождающем контексте уточняющего характера, а их референты не зависят от узкой коммуникативной сферы. Далеко не каждый член языкового коллектива обладает всей полнотой сведений о конкретном лице, поэтому значение единичного антропонима в языке есть известная абстракция, соответствующая среднему уровню знаний о носителе имени. Сервантеса. Басни Эзопа, Гомера, труды Альберта Эйнштейна или биографию Кеннеди читали не все, однако все владеют известной суммой сведений об этих людях, почерпнув эти сведения от других лиц, из книг, периодики, радио- и телепередач. Такая усреднённая сумма информации устойчиво соотносится с единичным именем. Эту сумму сведений, этот общеизвестный минимум информации о носителе антропонима и можно, по- видимому, считать значением единичных антропонимов в первичной номинации. Статус первичного номинативного значения в межкультурной коммуникации бывает разным для разных антропонимов. Известность многих людей вышла за рамки их страны и языковой общности, соответственно их имена являются единичными антропонимами и в других языках. С другой стороны, слава других деятелей, широко известных в своих странах, не выходит на международный уровень. Если антропонимы Эйнштейн, Эзоп, Ньютон, Линкольн являются единичными как в английском,
так и в русском языке, то имена Уильяма Хэзлитта или Уиллы Кэсер не имеют такого статуса в русском языке. Известная информация о носителе имени входит в значение единичного антропонима как единицы языка. Для переводчика немаловажно знать, каков объём этой информации и можно ли её приравнять к энциклопедическим сведениям о человеке, которому имя принадлежит. Как уже указывалось, существует мнение, согласно которому единичные ИС обладают «бесконечно богатым» содержанием и в их значение включается вся энциклопедическая информация об объекте. Такая усреднённая сумма информации устойчиво соотносится с единичным именем. Эту сумму сведений, этот общеизвестный минимум информации о носителе антропонима и можно, по-видимому, считать значением единичных антропонимов в первичной номинации. Если переводчик сделает подобный вывод в отношении переводимого им текста и той аудитории, на которую рассчитан перевод, у него есть основания применить уточняющие, описательные или преобразующие соответствия. Кроме того, анализ контекста может показать, что единичное ИС реализует своё значение в переносной номинации [Ермолович, 2001:39-43]. Личные имена самая конкретная и вместе с тем и самая абстрактная категория, позволяющая на материале языковых контекстов проследить не только историю конкретного народа, его мировоззрения, историю его языка, но и превращение конкретного номинального значения в национальное понятие, в образ, в смысл. В процессе изменения имён всегда сохраняются два свойства: 1) устойчивость и единичность; 2) изменчивость и повторяемость. A.B. Суперанская в своей книге об именах собственных отмечает: «Говоря о бесконечно богатом содержании имени Сервантес, мы подменяем языковой анализ этого имени биографическими сведениями об авторе "Дон Кихота", забывая, что именем Сервантес могли зваться и другие люди, подобно тому, как и людей по фамилии Черчилль много». [Суперанская, 1973: 138] . Но когда речь идёт об авторе известного романа «Дон Кихот» и великом писателе, имя Сервантес не нуждается в дополнительных пояснениях. Таким образом, необходима дифференциация понятий «единичный антропоним» и «множественный антропоним». 1.3.3 Личные имена и их уменьшительные варианты В разных странах набор имён, из которых составляется официальное наименования человека, неодинаков. Традиционно в англоязычных странах ребёнок получает два имени: личное имя (personal name, first name, given name) , среднее имя (middle name) и фамилию (last name, family name, surname). Нередки также и двойные фамилии. Напротив, русские отчества не имеют аналогов в европейских языках. Для современного русского человека наиболее естественно двухкомпонентное именование. Это может быть: имя + отчество (Иван Петрович, Мария Ивановна); имя + фамилия (Василий Кудрявцев или Вася Кудрявцев, Татьяна Смирнова или Таня Смирнова); имя + прозвище: Ольга Рыжая, Жора Хомяк. При транскрипции русских
обращений по имени – отчеству на английский язык, отчества воспринимаются как фамилия. Однако при всех различиях сложилось так, что у каждого человека в любой стране есть личное имя и фамилия. Под термином
«личное имя»
понимается прежде всего «
индивидуальное
именование субъекта»
, официально закреплённое за ним при рождении. [Суперанская, 1998:] Из всех ономастических категорий личные имена первыми получили документальное отражение. В основе их лежали аппелятивы, которые использовались в качестве прозвищ для обозначения людей. Как отмечала А.В.Суперанская, « и в наше время личные имена отличаются от прозвищ главным образом тем, что в первых нарицательное значение основ не столь очевидно, как во вторых. .. Прозвища всякий раз создаются вновь, личные имена переходят из поколения в поколение.» [Суперанская, 1973: 366]. Концепция личного имени, т.е. отношение членов языкового коллектива к своим именам, постепенно меняется, и это ведет к перестройкам антропонимических систем. Особенностью многих имён является то, что они обладают большей способностью к обращению вариантов и дериватов. Для антропонимики особое значение приобретают категории уменьшительности и ласкательности (в русских грамматиках они иногда объединяются). В английском языке разграничают два основных типа дериватов: сокращения и субъективно-оценочные формы с суффиксом (- y) в других вариантах (- ie, - ey, - sy). Например, полная форма - William; сокращённая - Will, Bill. В английском языке в пределах одного функционального стиля шанса на варьирование имени чрезвычайно малы. Сдвижение в социальном стереотипе восприятия сокращённых и уменьшительных имён способствовали выдвижению и закреплению их как основных, стандартных форм. Парадигматика иноязычных имён не всегда хорошо осознаётся читателями на языке перевода. В частности может не ощущаться связь деривата с полными формами личных имён. В предложении: «She was wearing big round glasses like Jackie» если перевести имя как Джеки, читатель вряд ли поймёт о ком идёт речь, так как на русский его лучше перевести как Жаклин (Jacqueline Kennedy).[Филиппова, 2005: 36]. . Что касается перевода русских личных имён на английский и другие иностранные языки, то, как уже отмечалось, обилие в русском языке суффиксов представляет собой настоящую проблему при переводе. Иноязычного читателя ставит в тупик разнообразие имён одного и того же лица, с чем они сталкиваются при чтении переводной русской литературы. Ещё А.Паймич в своей книге отмечал: «Даже если вбить себе в голову, что, скажем, Митя – обычное сокращение Дмитрия, как же иностранному читателю почувствовать, что Митенька – звучит более фамильярно, Митька – слегка пренебрежительно, а Митюша скорее неэно, тогда как Митюшенька просто тает на языке…».[] То есть, для антропонимики особое значение приобретают категории уменьшительности и ласкательности, слова, выражающие
уменьшительность
,называются
деминутивами,
а
гипокорис
тики
выражают
ласкательность
– при назывании человека или каких-либо других одушевленных или неодушевленных предметов. Существует
определенная разница между категориями уменьшительности и ласкательности. В обоих случаях для образования данных форм используются суффиксы, однако прямой зависимости между суффиксом и эмоциональной характеристикой имени нет, поэтому с исчезновением необходимости отражения родственных отношений в документации уменьшительные формы примкнули к ласкательным. Русские имена транскрибируются на английский язык обычно в тех случаях, когда они уже они получили какое-либо распространения в западных странах. Таковы, например, имена Sonia, Tanya, Nadya. Эти имена не рассматриваются как уменьшительные, а выполняют функцию полного имени. В остальных случаях «русские персонажи большинства оригинальных английских и американских авторов ведут себя так же, как и носители английского языка: они называют друг друга в любой ситуации полным именем: «Good evening,
Victor,
how are you making, old chap?». Итак, основными трудностями в передаче русскоязычных антропонимов являются: двух- или трехкомпонентность наименования лица («имя+ отчество» или «имя+отчество+ фамилия»); прозвища, а также – уменьшительно- ласкательные и разговорно-просторечные формы имени. Уменьшительные русские имена воспринимаются иностранными читателями как таковые лишь в контексте, где явно раскрывается эмоциональное настроение персонажей. Формы с пренебрежительной и отрицательной окраской не сохраняют соответствующего оттенка значения. 1.3.4 Русские отчества У русских, украинцев, белорусов непременным компонентом именования является отчество, т.е. особым образом оформленное имя отца. К этому подошло человеческое общество в результате своего многовекового развития. Итак,
отчество
– это особое именное слово, образованное от имени отца данного человека. Отчества являются видом множественных антропонимов, так как одно и тоже отчество может принадлежать большему числу самых разных людей. Именование человека по именам его предков по мужской линии называется патронимией, а сами эти имена – патронимами. Патроним – это вид антропонима, образованный от имени отца или более далекого предка именуемого, служащий для его непрямого (косвенного) именования через имя другого человека (от греч. pater 'отец', в мн. ч. pateres 'родители, предки'). У русских отчество – до сих пор живая именная категория, непременная при официальном именовании и в документах. Отчества, образованные как от русских, так и от нерусских имен, встречались в древнейших русских письменных памятниках – ср. Бурчевич, Берендеич (от тюркского родового имени Бурчи и от племенного названия берендеи). При многочисленных переписях населения требовалось записать всех «по именем с отцы и прозвище». [Калакуцкая, 1994:36] Отчества, образованные как от русских, так и от нерусских имен, встречались в
древнейших русских письменных памятниках – ср. Бурчевич, Берендеич (от тюркского родового имени Бурчи и от племенного названия берендеи). В ранних отчествах был задействован йотовый суффикс (Вячеславъ сын Ярославль (1057), посадник Костянтин сын Добрынь (1018), Иванко Вячеславль (1127)), впоследствии в отчествах не употреблявшийся. В настоящее время в качестве реликтов сохраняются формы некоторых женских отчеств на -инична при мужских на -ич: Ильич – Ильинична, Кузьмич – Кузьминична, Фомич – Фоминична, Лукич – Лукинична. В прошлом отчества с суффиксом -инич могли быть у мужчин: пан Ильинич, наместник смоленский (1498), Рагуилъ Прокопьиничь, новгородец (1200), Иванко Захарьиничь (1171), Юрьи Олексиничь (1216). Особенно сложными были официальные именования женщин: Ивановская жена Васильева сына Коробкина вдова Агафья Петрова дочь; Анна Ивановна дочь Яковлевская жена Иванова сына Чичерина (17–18 вв.). Для именования жен были также особые притяжательные образования от имени мужей: Некрасья, Давыжая, Васильевая, Павловая, Иваняя. 1.3.5 Русские фамилии
Фамилия
– это вид антропонима. В русский язык слово
«фамилия»
вошло из латинского языка без каких-либо существенных изменений. По мнению М. Фасмера оно было заимствовано через польский язык.[ Берков, 1973:] Наследуемое официальное наименование, указывающее на принадлежность человека к определённой семье, фамилия прибавляется к личному имени для уточнения именуемого лица. Исторически имя личное – первично, фамилия - вторична, различие между личным именем и фамилией функциональное, социальное и отчасти структурное. Так определяет термин «фамилия» словарь Н.В.Подольской. Как показал в совём словаре Н.М.Тупиков, с ХШ века лица высших слоёв русского общества перестают зваться одним лишь именем. Но разграничивать по древним записям отчество от фамилии трудно. Становление фамилий на Руси датируется ХIV –XV вв. В официальные документы первыми попали фамилия знаменитых людей, которые больше ездили, общались с представителями различных классов, были при дворе великого князя. Например, у бояр, окружающих Ивана Грозного – фамилии Шуйский, Бельский, Курбский – по названию их вотчин. В XVIII –XIX вв. фамилии на
–ский, -ской,
возникают преимущественно в духовной среде, обычно образованы от названий церквей , церковных праздников (Шановский, Преображенский). С принятием христианства церковные имена оказались втянутыми в ту же систему. Так, от православного имени Степан (глава семьи) имя жены образовывалось с суффиксом -иха: Степаниха. Мужа можно было звать сокращенным именем Стёпа, тогда жена звалась Стёпиха. Детей звали Степанко, Степанок, Степанец, Степанчик, а также Стёпко, Стёпик, Стец, Стецко, а внука – Степанчонок. Эта система была в значительной степени разрушена стандартизацией. Тем не менее, многие из перечисленных форм можно найти
в составе современных паспортных фамилий, а «живые» образования сохраняются в современных прозвищах. [Никулина, 1984:112]Фамилии могли быть и у крестьян, принадлежащих господским родам (Трубецкой, Каменский). Фамилии на
-ский
сосуществуют параллельно со многими фамилиями
на -ов/-ин
или с фамилиями, имеющими форму прилагательных с суффиксами
-ов-ый/-ин-овый
: Моложавый-Моложавский, Огневой- Огневский, Носачев-Носачевский, Неклюдов-Неклюдовский, Панков- Панковский, Орлов-Орловский, Михайлов-Михайловский, Надеждин- Надеждинский. По материалам берестяных грамот видно, что были в Новгороде фамилии, образованные и от сокращённых форм имени отца. У русского населения представлены фамилии двух типов: стандартные и нестандартные. Тип стандартных фамилий вырабатывался постепенно, писари прибавляли к прозвищам и прозваниям, которыми официально именовалась люди, суффиксы –ов, -ев, -ин, придавая всем фамилиям единообразный вид. Среди нестандартных фамилий большую группу составляют слова, передающие характеристики людей (Белозуб, Голован, Муха, Орёл, Сорока). Многие нестандартные фамилии образованы от личных имён без всякого специального оформления: 1) в официальной паспортной форме (Антон, Борис, Кузьма); 2) в церковнославянской форме (Домиан, Еремия, Симеон); 3) в простонародной или диалектной форме (Гапон, Остап, Яким); 4) в уменьшительной и ласкательной формах (Васюк, Лаврик). Анализ современных фамилий показал возможность разбить их на четыре основные группы: 1) отантропонимические, 2) по месту проживания, 3) по роду занятий, 4) описательные. В современных фамилиях сохраняются все структурные типы, возникшие несколько веков назад. Преобладают фамилии на
-ов/-ев
, значительно уступают им фамилии на -
ин/-ын
. Ограниченно представлены фамилии на
-енко
, более типичные для Украины, и на
-ич/-
ович
, более характерные для Белоруссии и Польши. Типовые структуры официальных паспортных фамилий складываются в 15 в., когда произошло возвышение Московского княжества, а московские канцелярии определяли, кого и как «писать». Но эта официальная запись часто не совпадала с реально звучащим именованием человека или семьи в живой речи. Так произошло расщепление именования русских людей на официальное и неофициальное (уличное, деревенское). Московские канцелярии по своему усмотрению прибавляли к семейным прозваниям одних людей суффиксы -ов, -ин (Кот – Котов, Трава – Травин). Выбор между -ов и -ин определяется типом склонения существительного и усекали древний общеславянский патрономический суффикс -ич/-ович в семейных прозваниях других (Федорович – Федоров). Но есть и фамилии, искусственно образованные от понравившихся слов по готовой модели (Лиров, Арорин). К искусственным фамилиям принадлежат также усечённые фамилии и фамилии – кальки. Слово «фамилия» у русских появляется в Петровскую эпоху сначала как обозначение семьи или жены, лишь позже – в значении 'семейное имя'. То, что теперь называется фамилией, в прошлом называлось семейным прозванием. Например, имя главы семьи или родоначальника: Кузьма
Максимов сын Беляев, т.е. Кузьма, сын Максима Беляева; Максим – глава семьи, Беляй – родоначальник. [Унбегаун, 1989 :27] Однако, некоторые семейные прозвания не прошли подобной обработки и остались в качестве раритетов. Не всегда подвергались стандартизации семейные прозвания, имевшие форму прилагательного: Алексей Степанович Веселый Собакин (1613); князь Афанасий Иванович Долгий Вяземский (опричник, казнен в 1570). От некоторых патронимов, имевших форму прилагательных, впоследствии были образованы фамилии на -ово, -ого/-аго, имевшие формы застывших прилагательных родительного падежа единственного числа: Борис Иванович Долгово (1495, Лух, получил поместье в Новгороде); Иван Шемяка Долгово-Сабуров (1538, Ярославль); Василий Лучанинов Веселого (1567, помещик, Новгород); Иван Семенович Хитрово (1483, Малый Ярославец); Блуд Иванович Благово (1555, Новгород), ср. также фамилии Бураго, Мертваго, Живаго, Веселаго (с церковнославянским окончанием -аго). Со временем прозвания многих семей типа Сухой, Мокрый, Веселый, Благой были стандартизированы как Сухов, Мокров, Веселов, Благов. В исторических документах имена одних и тех же людей могли быть записаны по-разному. Наряду с официальной системой в России до сих пор существует живая система неофициального именования, унаследованная от далекого прошлого, свободная от искусственного вмешательства. В Росси всегда бытовало немало иноязычных фамилий. Постепенно они подвергались обрусению, порой перестраивались до неузнаваемости. Например, итальянская фамилия Чичерин превратилась в русскую Чечерин. С другой стороны, в иностранных языках существует много фамилий славянского происхождения с окончанием на -ский, -цский. Мощная интерференция грамматической системы русского языка подталкивает к тому, чтобы при переводе оформлять их подобно русским фамилиям, т.е. с конечной буквой - -й в мужском роде, и с буквой –я в женском роде. Если фамилия, использованная в иглстранном тексте, принадлежит лицу славянского происхождения, предпочтительно использовать соответствие с русской фамилией, Но, если же славянские корни носителя фамилии неочевидны иди уходят на несколько поколений в прошлое, следует использовать усечённую форму фамилии. Выводы Итак, мы рассмотрели статус имен собственных в языке и их роль в процессе межкультурной коммуникации. Вслед за В.В. Кабакчи межкультурная коммуникация понимается нами как обращение языка в область иноязычной культуры. В этом процессе особая роль принадлежит группе имён собственных, получивших название «антропонимы». Антропонимы = это прежде всего слова, которые как и все прочие слова подчиняются законам языка и изучаются лингвистическими методами. Но антропоним – это собственное имя, и как имя он связан с социологическим, историческим, этнографическим фоном. Имена собственные становятся как
бы опорными точками в межъязыковой и межкультурной коммуникации. Они помогают преодолеть языковые барьеры, но в своей изначальной языковой среде ИС обладают сложной смысловой структурой. При передаче имени на другом языке большая часть их свойств теряется. Рассмотрим, далее, этот процесс на практическом материале художественного текста, в который включены антропонимы. [Филиппова, 2005: 43]
Глава 2. Антропонимы в лингвокультурологическом контексте (на
материале сборника новелл «Дикий Пляж»)
2.1 Понятие «контекст» в лингвистике и лингвокультурологии Как известно, предметом лингвистического исследования являются тексты. М.Я. Блох определяет текст как «целое, являясь конечной сферой выхода функций элементов языка в процессе речеобразования, представляет собой формирование знаково-тематическое: в тексте осуществляется раскрытие определённой темы, которое объединяет все его части в информационное единство». [Блох, 1986: С.48] При рассмотрении текста выделяют три обязательных аспекта (уровня) текста: семантику, форму (структурную организацию) и коммуникативную направленность [Андреева, 1989: С.32 - 33]. При лингвистическом анализе текста ведущей категорией является информативность, которая в определённой степени зависит от так называемого культурологического контекста.
Контекст
традиционно понимается как законченный в смысловом отношении отрывок письменной или устной речи (текста), точно определяющий смысл отдельно входящего в него слова или фразы. [Краткий словарь иностранных слов, 1983: С. 252]. Лингвокультурологический контекст является полынным хранителем культуры. Будучи ничтожно малым элементом мира, текст вбирает в себя целый мир и становится всем миром, замещая собой этот мир для читающегося. Базил Хатим и Иан Масом выделяют три сферы : «Context: the extratexnical environment which exerts a deretming influence on the language used. The subject matter of a given text is part of register and can thus determine, say, the way the text present who is doing what to whom ( transitivity)/ The domains of context may be distinguished: 1) a communicative domain, including > register member ship; 2) a pragmatic domain, covering > intentionality; 3) a semantic domain, accounting for > intertextuality». [Basil, Mason, 1997: 215]Национально – культурное «присвоение» мира происходит под воздействием родного языка, пользуясь его концептуальной сетью, т.е. оставаясь в круге, описанным вокруг нас языком. [Гумбольт, 1985: 38]Контекстуальное значение слова возникает в связи с употреблением слова в речи, начиная от простых сочетаний слов до развёрнутого контекста. В противоположность этому типу контекста выделяется так называемый «вертикальный контекст». В частности О.С. Ахманова трактует его как детерминированность акта речи особенностями данной культурной общности. [Ахманова? 1966 :207] В рамках вертикального (широкого)
контекста можно выделить культурологический контекст, который понимается нами как совокупность культурно-исторических условий, ответственных за так называемый
лексический фон
слова – сведения, связанные у носителей языка со словом, но не входящие непосредственно в его семантику.
Культурологический контекст
понимается нами как совокупность культурно-исторических условий, ответственных за так называемый лексический фон слова – сведения, связанные у носителей языка со словом, но не входящие непосредственно в его семантику. [Гусева, 1989: 93-95] Так, например, если в англоязычном тексте рассказа В.Маслякова «
Дикий Пляж
» впервые встречается фраза : «Filya, you hear me?» , казалось бы, нет трудности в понимании: «Филя, ты меня слышишь?», тогда как читая дальше понимаешь, что это отчество, что не всегда понятно иноязычному и инокультурному читателю: «Filipych!Filipych!». Знание культурологического контекста приобретает особую значимость при вычленении информации двух видов: содержательно-фактуальной, то есть передающей сведения о фактах, явлениях, событиях, действиях, лицах и содержательно-концептуальной, передающей авторское видение мира. Согласно концепции профессора Мерилендского университета Рона Шварца вся информация, заложенная в тексте, воспринимается на двух уровнях: 1) собственно лингвистическом; 2) культурологическом, общечеловеческом. Собственно лингвистический уровень позволяет «собрать» содержательно- фактуальную информацию из общей лингвистической информации текста. Следовательно, читая на английском языке «Filya», приведённое имя собственное, понятно и информативно. Р. Шварц обозначает это как
«bottom
up approach»
– подход, фильтрующий информацию, идущую непосредственно от текста вверх, в наше сознание. Однако А.И. Смирницкий трактует предложение – «минимально речевое произведение». В условиях практики предложение, будучи предикативно – оформленной единицей сообщения, то и дело попадает в предложение изоляции (однопредложенческая реплика диалога). [Смирницкий, 1957: 60] Поэтоиу понимание всего текста требует наличия определённого культурологического, общечеловеческого опыта, который необходим для восприятия и фильтрации текста информации. Итак, адекватное понимание всего текста, а не одного конкретного предложения, предполагает наличие у читающего определённых знаний. Они необходимы для фильтрования информации, которая идёт не только от лингвистического наполнения текста в наше сознание вверх, а также в противоположное направление – вниз. Такой подход называется
«top-down approach».
Только восприятие двух уровней собственно лингвистического и культурологического позволяет понять текст на его поверхностном уровне, осознать замысел автора, выделить содержательно- подтекстовую информацию. Мы приходим к выводу, что контекстуальное значение слова является наиболее подвижной, неустойчивой в своём содержании категорией. Различные предметно=логические значения в словах, закреплённые в словарях, как результат языковой общественной практики коллектива, реализуется в связанном тексте, в сочетании слов в предложении,
в значительно более развёрнутых отрезках высказывания. [Филиппова, 2005: 47] Таким образом, контекстуальное значение слова охватывает разнообразие изменений основного лексического значения слова, от небольших оттенков предметно-логического значения до переносного, основанного на противоположности понятий. Изменения эти возникли только в сочетании слов, т.е. в контексте. [Гальперин, 1981: 18 - 19]
Контекст
в лингвистике понимается нами как лингвистическое окружение данной языковой единицы: условия, особенности употребления данного элемента в речи [Филиппова, 2005: С.48]. В лингвокультурологии контекст – это ассоциации различного характера, связанные у носителей языка со словами, но не входящие непосредственно в его систему и не фиксируемые ( как правило) толковыми словарями. В тексте, однако, такие ассоциации
могут
проявляться в том или ином смысловом отрезке, позволяя установить истинный смысл единицы языка. 2.2 Множественные антропонимы в этике межкультурного общения Контакт лиц, принадлежащих к различным лингвокультурам включает в себя элемент взаимоуважения. Процесс межкультурного общения, под которым понимается общение индивидов, принадлежащих к разным культурам, предлагает знание «значимого контекста», т.е. контекста в его лингвокультурологическом толковании. [Гусева, 2001: С.5] Как полагает В.И. Сафьянов, для уточнения предметной области этики общения, нужно вначале остановится на основном содержании самого процесса общения. . В узком смысле этика общения - это совокупность конкретных практических приемов, норм (прежде всего моральных), правил общения .[Сафьянов, 1998 : 37] Выделяют разные виды общения: монокультурную и межкультурную коммуникацию [Красных, 2003:96]. Под последней понимается процесс общения представителей разных национально-лингвокультурных сообществ. Этот процесс осуществляется в рамках несовпадающих национальных стереотипов мышления и поведения, что существенно влияет на взаимопонимание сторон в коммуникации [Стернин, 1997 : 97]. Многовековые межкультурно-языковые контакты выражаются, в частности, в накоплении в словаре языка межкультурного общения ксенонимов, выражающих различные элементы этикета общения внешних культур. Иноязычное описание культуры заключается в переориентации языка общения с внутренней культуры на внешнюю . То есть. необходимо установить масштабы адаптации словарного состава, специальную лексику, требуемую для англоязычного описания русской культуры. Культурная ориентация языка - это адаптация его вербального арсенала в соответствии со спецификой окружающего мультикультурного мира. АЯМО языковой арсенал направлен в сторону русской культуры. Нас более всего интересует то, насколько английский язык приспособлен для описания русской культуры. Например, В англоязычных текстах встречаются также и элементы русскокультурного разговорного этикета: As the Soviets say, Khorosho!
(Great!) (Time 11.04.1990); Oh, David! Privet! Greetings!; How are you? (Shipler 1969: 40).; Bozhe moi, how can I possibly explain... [Wilson 1961: 194] Особенно часто иностранцы описывают обычай русских кричать на свадьбе «Горько!» Видимо, он им кажется очень романтичным и экзотическим: The poor newlyweds were constantly badgered by cries of 'gor'ko, gor'ko' (bitter, bitter) meaning 'life is bitter, give us something sweet'. This is a call for the young couple to rise and kiss to lusty cheers from their friends (Smith 1976: 230). Средневековое русское государство называлось «Великое княжество Московское», а его жители – «московитянами». Петр I переименовал княжество, назвав его «Российской империей», а жители, соответственно, - «россияне». Так в употребление вошло слово «Россия». Сторонник и идеолог Петра Великого, Феофан Прокопович, популяризировал его в своих произведениях: «In plays and sermons Prokopovich exalted the glories of the people whom he designated by the new term Rossiianin, «imperial Russian» [Billington 1970: 183] Таким образом, изначально «Россия» – название страны по так называемой «титульной нации» – «империя россов». Язык межкультурного общения формируется в ходе контакта языка с иноязычными культурами. [Кабакчи, 2004: 418] «То, что мы так небрежно и несколько поспешно именуем “языком”, представляет собой совокупность миллионов микромиров, многие из которых столь различны в своем поведении, что возникает вопрос, не следует ли их сгруппировать в разные “языки”» . [Мартине 1979: 18] Язык межкультурного общения (ЯМО) – это специализированная разновидность языка, формирующаяся в результате ориентации языка в область внешней культуры.[Кабакчи, :] Каждый язык в первую очередь исторически нацелен на «свою», внутреннюю культуру, и в силу этого он наиболее интенсивно обслуживает её коммуникативные потребности, и, соответственно, имеет свои культуронимы. Их можно разделить на следующие группы:
полионимы, идионимы, ксенонимы.
В.В.Кабакчи в своей книге «Основы англоязычной межкультурной коммуникации» даёт определение этим терминам, рассматривая их как: 1)
идионимы –
(от греч. «идиос», «своеобразный» + «оним» ) - это специфические элементы данной культуры на языке данной культуры. Так, cowboy, prairie, House of Commons – идионимы английского языка; степь, казак, Дума, царь – идионимы русского языка. При таком подходе «Москва», «царь», «казак»; «палата лордов», «Тауэр», «Нью-Йорк», «Рим», «Рейхстаг» «коррида»; Moscow, tsar, Cossack; the House of Lords, the Tower, New York – все это идиокультуронимы. Например; Shakespeare, Beatles, Brooklyn, Congress, House of Lords/ Commons, public school, Robinson Crusoe, Westminster – в английском языке; старовер, конструктивизм – в русском языке. Идионимы – это внутрикультурная специфическая лексика (внутрикультурные языковые реалии), возникшая в результате первичного обозначения культурных элементов, то есть – в результате первичной вербализации культурного континуума; 2)
ксенонимы -
(от греческого xenos, «чужой» + «оним») - это языковые единицы, используемые в данном языке для обозначения специфических элементов внешних культур. Так, слова
Cossack, steppe, Duma, tsar/czar – это ксенонимы в рамках английского языка, в то время как ковбой, прерия, Палата Общин и им подобные - ксенонимы в рамках русского языка. При таком подходе «палата лордов», «Тауэр», «Нью- Йорк»» – ксенонимы англо-американской лингвокультуры в русском языке; Moscow, tsar, Cossack – ксенонимы-русизмы в английском языке; 3)
полионимы -
(от греческого «поли» – «много» + «оним») – это такие культуронимы, которые в случае необходимости мы можем использовать в приложении как к внутренней, так и внешним культурам. Иными словами, полионимы могут быть использованы при вторичной культурной ориентации (ВКО) языка. Например, «школа»/school, «озеро»/lake, «правительство»/government, «армия»/army).
Ксенонимическая ономастика
– это значительная часть (не менее половины) всех ксенонимов, представляющая различные тематические группы. По своей лексической структуре ксенонимы делятся на слова, словосочетания и предложения. Ксенонимические предложения чаще всего используются в случае пословиц, крылатых фраз, а также при включении в текст цитат или элементов иноязычного диалога. С точки зрения лексических типов образования ксенонима можно выделить следующие типы: - заимствования («Тауэр», «Пиккадили», «Сорбона», «бифштекс»; balalaika, borshch, Kremlin, troika); - кальки (Decembrist, Old Believer, Table of Ranks; «палата общин», «бой быков»); - гибридные образования (Bolshoi Theater; ср.: Sturm und Drang – в английском языке и «Буря и натиск» – в русском языке). Пласт базовых ксенонимов ЯМО – это совокупность наиболее значимых элементов земной цивилизации, независимо от того, с каким социальным знаком эти элементы – положительным (Mozart, Beethoven, Tchaikovsky) или отрицательным (Spanish Inquisition, GULag, Fascism, Holocaust, pogrom). Многовековые межкультурно-языковые контакты выражаются, в частности, в накоплении в словаре языка межкультурного общения ксенонимов, как наименования реалий внешних культур. Ксенонимы представляют собой обширные лексические пространства нарицательных и собственных имён элементов внешних культур (по отношению к другому языку) культур. Обшение обязательно предполагает наличие одного компонента, который проявляет себя на всём протяжении общения, является его неотъемлемой частью, обращения к собеседнику. Современный язык межкультурного общения еще не выработал стандартов обращения. Каждый народ создал свою сложную систему обращений в соответствии с социальным положением, возрастом и конкретной ситуацией общения членов данного языкового общества. Дореволюционная русская культура сформировала довольно сложную систему обращений в соответствии с петровской «Табелью о рангах», начиная с «ваше высокопревосходительство» (Классы 1- 2 ~ Your Excellency) до «ваше благородие» (Классы 9-14 ~ Your Honour). И
это не считая таких обращений, как «господин/ госпожа», «барин/ барыня/ барышня», «сударь/ сударыня». В постсоветской России система обращений еще не сложилась, но продолжает действовать очень тонкий, фактически вневременной механизм обращения с использованием русской триады «имя-отчество-фамилия». Эта триада, усложненная многочисленными производными первого и второго компонента, буквально ставит иностранцев в тупик. Им очень трудно понять, почему, скажем, Анна Павловна Соколова в различных ситуациях может фигурировать как Анна, Аня, Анечка, Анюта, Нюра, Анна Павловна, просто Павловна или вся триада полностью. На это постоянно сетуют те, кто читал переводные произведения русских классиков. [Кабакчи, 1998:] В качестве обращений используются множественные антропонимы - имена собственные; они также иогут быть экспрессивно и эмоционально окрашенными, содержать оценку, особенность таких обращений заключается в том, что они характеризуют как адресата, так и самого адресанта, стиль его воспитанности, отношение к собеседнику, эмоциональное состояние. Употребляясь в двух или нескольких языках, имена собственные менялись в соответствии с их фонетическими законами и в настоящее время произношение их в одном языке нередко совершенно непохоже на произношение в другом. Ситуация двуязычия в изучаемом нами случае межкультурного общения определяется характером коммуникантов и спецификой коммуникативной ситуации. Авторы аутентичных текстов должны в совершенстве знать контактируемые языки и культуры. В реальной действительности они, безусловно, владеют литературным английским языком и знанием англо-американской культуры. Что касается русской лингвокультуры, то знакомство с аутентичными текстами показывает, что здесь их знание обычно далеко от совершенства. Межкультурная коммуникация использует достижения теории и практики перевода. В ходе многовековых англо-русских культурно-языковых контактов, которые большей частью проходили с участием переводчика, накоплены знания о лексико-грамматических соответствиях, которые можно реально использовать в ходе прямых «беспереводных» контактов. Теория инолингвокультурологии подтверждает реальность использования многих приемов и правил, открытых теорией традиционного перевода (в первую очередь – художественного текста). Однако область инолингвокультурологии, практика ЯМО специфичны, и многое из того, что используется в традиционном переводе, либо совсем не нужно в процессе прямых контактов, либо требует приспособления к условиям прямого межкультурного диалога. [Кабакчи1998] Одной из фундаментальных проблем теории перевода является вопрос о границах переводимости, возникший в связи с осознанием своеобразия национальных языков и невозможности достижения полной тождественности смысла перевода и оригинала. А недостижимость эквивалентного перевода развилось в «теорию непереводимости». Описание любого фрагмента иноязычной культуры неизбежно сопряжено с выделением в этой культуре ключевых
культуронимов и поиском их иноязычных соответствий. Достаточно взглянуть на аутентичные тексты иноязычного описания культуры, чтобы убедиться в том, что они состоят из обычных слов языка описания и ксенонимической лексики. Она передаёт специфические элементы внешней культуры, для наименования которых в языке описания нет готовых наименований (лакуны иноязычного культурного континуума). Таким образом, сталкиваясь с исходными идионимами, введение которых в текст описания необходимо, требуется определить соответствующие ксенонимы- корреляты. Поскольку этот процесс в значительной мере определяется спецификой конкретной коммуникативной ситуации и принципом языковой экономии, в каждом отдельном случае иноязычного наименования (номинации) идионима предпринимается попытка использовать весь языковой потенциал, чтобы создать адекватный вариант. Вот почему, как показывает анализ аутентичных текстов, на практике применяются различные способы образования ксенонимов. К числу наиболее продуктивных способов следует отнести следующие:
1)Способы, обеспечивающие межъязыковую обратимость
- заимствование (включая аббревиатуры):
царь
→ tsar ; - калькирование, в том числе лексическое калькирование:
старовер
→Old Believer семантическое калькирование:
пионер
→Pioneer ; - гибридные образования:
Большой театр
→Bolshoi Theater;
2)Способы, характеризующиеся неуверенной обратимостью
- описательные обороты: cabbage soup →
щи;
- использование полионима – department →
кафедра/факультет
; - замена русскоязычного идионима англоязычным аналогом accordion →
баян/гармонь;
- замена русскоязычного идионима родовым понятием («гипонимия») (soft) drink →
квас/сок/морс.
Теперь перейдем к рассмотрению различных способов образования ксенонимов, оценивая их с точки зрения обеспечения точности и доступности номинации, включая ее ксенонимическую обратимости.
Заимствование
в широком смысле этого слова – это введение в текст иноязычного слова (словосочетания). Заимствование иноязычных слов это неотъемлемая составная часть процесса формирования словарного состава и языкового общения вообще. Ксенонимы-заимствования привлекли внимание ученых в ХХ веке в рамках теории художественного перевода. Заимствование в языке межкультурного общения – это базовый способ образования ксенонимов, который обеспечивает уверенную обратимость: «A 1677
Pskov
memorial, for example, recalls the «
Moscow dvoryanin
»
Evsegneii Nikitin syn Neelov
, while a 1679 inscription remembers another
dvoryanin
,
Grigorii Grigor’ev syn Chirikov
».
Калькирование
– это опосредованное заимствование, когда заимствуется не материальный знак, а либо воспроизводится его лексическая модель (лексическая калька) – Old Believer, либо на уже существующее слово распространяется под влиянием иностранного слова значение последнего
(семантическая калька) – the Hermitage. Не случайно, в англоязычной лингвистике чаще используется термин «translation loan». Лексическое калькирование – это механическая замена морфем иноязычной языковой единицы соответствующими морфемами принимающего языка. В рамках ЯМО калькирование как способ образования ксенонимов это воспроизведение идионима-прототипа с использованием лексических единиц языка общения. Однако, в начале XXI века В. Виноградов писал: «… чрезмерное увлечение транскрибированием иноязычных слов, называющих реалии, а не так уж редко принимаемых за них, не только не способствует созданию национального колорита, а, наоборот, уничтожает его, загромождая повествование и заставляя читателя спотыкаться на каждом шагу о ненужные экзотизмы». [Виноградов 2001: 117]Резко негативно теория художественного перевода относится и к калькам: «худшего врага у перевода, чем калька, нет». [Реформатский 1967: 19] «К калькированию и описательному переводу следует прибегать только в отдельных случаях, пользуясь этим методом с большой осторожностью».[Катцер, Кунин 1964: 109] И это понятно, потому что неудачи в случае калькирования в художественном переводе чаще всего связаны с применением этого приема к идиоматике. Так, один из фильмов о мисс Jessica Fletcher , судя по титрам на экране, называется в оригинале
Thicker Than Water
, который был объявлен как «
Плотнее воды
». Конечно, название фильма не имеет ничего общего с английским выражением
blood is
thicker than water
, которое приблизительно соответствует русской пословице «своя рубашка ближе к телу». Введение в текст перевода непонятных заимствований разрушает стиль оригинала, а буквальное значение калек искажает его смысл. Именно в силу этих причин практика аутентичного описания иноязычной культуры, то есть прямого межкультурного диалога и реальность перевода художественного текста существенно расходятся. Процесс формирования ксенонима можно считать окончательно завершившимся только тогда, когда в качестве обозначения инокультурного элемента используется
трансплантированный
или, по крайней мере, в нашем случае –
транслитерированный и
дионим исходной культуры. Поэтому, несмотря на существование традиционных ассимилированных вариантов, всегда можно ожидать появления в тексте и таких номинаций [Кабаучи, 1998]: The first contact the West had with Russia was under
Ivan Grozny
in 1553… [S.Patterson, SPbTimes 12 Nov’99] The School became the stronghold of the so-called ‘Mighty Five’, the
kuchka
, who pioneered the Russian musical style. The
kuchkists
composers were all young men in 1862. [Figes 2003: 179] Путь русизмов в словарь АЯМО (РК) был достаточно правильно описан отечественными лингвистами на материале анализа русизмов в Большом Оксфордском словаре (OED): «…в большинстве случаев наиболее ранние источники русских заимствований – географические и историко-этнографические описания. Затем следуют энциклопедические справочники и публицистические очерки о России, помещенные в периодической печати, и лишь на следующем этапе слово отмечается в оригинальной художественной литературе» .[Малаховский,
Микулина 1982: 59] «Разноязычие» народов земной цивилизации сопровождается сосуществованием множества письменных систем, что создаёт дополнительные трудности в межкультурной коммуникации. Специфическая национальная форма письменности это еще один способ национально-культурной идентификации. В наши дни особое значение приобретает проблема стандартизации АЯМО (РК), в том числе и в плане латинизации заимствований. Англоязычный вариант наименования «физических лиц», фирм, произведений литературы и искусства, товаров приобретает особую значимость. Расхождение в написании одной буквы в фамилии человека может привести к большим проблемам: «Антропонимия порождает многочисленные правовые вопросы и внутренние и международные. У нас они совсем не разработаны». [Никонов 1974: 249] Существует несколько видов передачи орфографии идионима-прототипа в тексте англоязычного описания русской культуры: «трансплантация», традиционный вариант, практическая транскрипция и транслитерация. Проблема орфографии ксенонима-заимствования фактически снимается в тех случаях, когда идионим механически переносится в текст иноязычного описания культуры без каких-либо адаптаций. В этом случае мы имеем дело с
трансплантацией.
Естественный отбор практики межкультурной коммуникации иноязычного описания культуры выделяет те из сосуществующих ксенонимических вариантов написания заимствований, которым в текстах отдается предпочтение (так называемые «
the preferred
variants
»): Acmeism, apparat, beef Stroganov, Catherine the Great, Varangian, commissar. Написание ксенонимов, которые на данном этапе формирования ЯМО приобретают предпочтительное употребление, будем называть традиционной ксенонимической орфографией, например: Moscow, Crimea, Siberia.[Кабакчи, 1998] Традиционные варианты, как известно, в процессе коммуникативной апробации нередко подвергаются языковой ассимиляции, то есть адаптации, идионима-прототипа. В результате идионимы-прототипы «варяг», «Сибирь», «казак», «Россия» превращаются, соответственно, в Varangian, Siberia, Cossack, Russia. В тех случаях, когда традиционный вариант отсутствует, авторы стоят перед выбором: отдать предпочтение передаче произношения заимствования или же осуществить его научную транслитерацию. . В частности, журналист John Reed в предисловии к своему репортажу об Октябрьской революции обосновывает предпочтение первого подхода таким образом: « In the spelling of Russian names and words, I have made no attempt to follow any scientific rules for transliteration, but have tried to give the spelling which would lead the English-speaking reader to the simplest approximation of their pronunciation». [Reed 1967: 28 ]Такой подход в отечественной лингвистике нередко называют «практической транскрипцией». [Суперанская 1962]
Практическая транскрипция –
это «запись иностранных слов средствами национального алфавита с учётом их произношения» (ЛЭС: 518). Практическая транскрипция дает представление о том, как произносится идионим-прототип, однако не гарантирует однозначности воспроизведения иноязычного слова, а следовательно,
порождает варианты прототипа.
Межъязыковая переводческая
транскрипция –
это пофонемное уподобление слова, звучащего на языке оригинала, новому слову, формируемому в тесте перевода. Поэтому, каждое имя, попадая в чужую языковую среду, претерпевает те или иные изменения – они могут быть минимальными и выражаться лишь в особой манере произношения (акцента) и могут быть очень существенными и приводить к перестройке всего облика имени или к изменению написания имени при более или менее точном сохранении его произношения.
Транслитерация
– это научно обоснованная система перехода от письменности одного языка к письменности другого языка. В нашем случае имеется в виду конкретная гетерогенная пара алфавитов: латинский алфавит английского и кирилловский алфавит русского языков. Транслитерация призвана устанавить однозначное соответствие между двумя системами письменности, и её достоинством является то, что в результате транслитерации иноязычного слова возникает один и только один вариант его написания. При работе над англоязычным текстом описания русской культуры переводчик определяется с используемой им системой транслитерации. Он должен следовать линии, избранной издателем, то есть соблюдать издательский «House Style». Ниже приводится система транслитерации, которая чаще всего используется в популярных публикациях. В ее основе лежит British Standard и те межалфавитные соответствия, которые сложились в ходе длительной практики англо-русских письменных контактов. Нетрудно
Таблица 1.
Транслитерация русизмов de facto в англоязычных текстах
А=A Б=B В=V Г=G Д=D Е=?? Ё=?? Ж=Zh З=Z И=I Й=? К=K Л=L М=M Н=N О=O П=P Р=R С=C Т=T У=U Ф=F Х=Kh Ц=Ts Ч=Ch Ш=Sh Щ=Shch Ъ= « ? / Ь= ’ ? Ы=Y Э= ? Ю=Yu? Я=Ya? Трудности связаны лишь с теми буквами, которые в приводимой ниже системе сопровождаются вопросительными знаками. Проблематичные буквы нуждаются в комментарии.
«Ее»:
В большинстве случаев эта русская буква передается соответствующей латинской буквой: p
e
r
e
stroika. Диграф «
Ye
» часто используется в тех случаях, когда (1) слово начинается с буквы «
Е
» (
Ye
senin), (2) когда идут подряд две
буквы «
Е
» (Mendele
ye
v) или (3) когда буква «
Е
» следует за гласной (Gribo
ye
dov).
«Ёё»
: Это факультативная буква русского алфавита. Она либо передается с помощью латинской «
Е
», либо используется диграф
«Yo»
: (
yo
lka; Ber
yo
zka; в американской системе транслитерации используется диграф
«Io»
: Ber
io
zka Ensemble). Иногда русскую диакритику оставляют: Pot
ё
mkin.
«Йй»:
Наименее стандартизированная буква. Хорошо известны традиционные заимствования, где используется латинская буква «I»: tro
i
ka, perestro
i
ka. Разногласия в передаче наблюдаются в случае распространенного в русском языке окончания «-ский», которое часто в англоязычном тексте ассимилируется в
«-SKY»:
Dostoev
sky
. Причем нередко такой ассимиляции подвергается и окончание «-ый»: Groz
ny
. На практике можно встретить варианты Olimp
ii
sk
ii
/ Olimp
iy
sk
iy
и так далее.
«Ц=Ts»:
В настоящее время русская буква «Ц» довольно последовательно передается с помощью диграфа «
Ts
», правда при таком подходе диграф
Ts
потенциально соответствует как букве «Ц» (Vyso
ts
ky), так и буквенному сочетанию «ТС» (Sove
ts
kaya Gavan’). К счастью, такая проблема в АЯМО (РК) возникает редко.
«Ъ»
(hard sign): Эта низкочастотная буква русского алфавита нередко опускается, а передается она посредством использования двойных кавычек: S
»
ezdovskaya ulitsa.
«Ь»
(soft sign): Частотный мягкий знак чаще всего опускается. Для его передачи, в частности в системе British Standard (так поступает и CamEnc), используются одинарные кавычки:
Arkhangel’sk
. Неудобство такого решения, однако, становится очевидным, когда мягкий знак стоит в конце слова, где знак, передающий «Ь», может накладываться как на английский притяжательный падеж, так и на выделение одинарными кавычками текста, например: «произведения Гоголя» =
Gogol’`s
works.
«Э»:
Чаще всего эта буква передаётся с помощью «Е», а это значит, что в транслитерированной форме две русские буквы «Е» и «Э» сливаются в одну, что затрудняет обратимость ксенонимов-русизмов. Впрочем, трудности это не вызывает. Во-первых, буква «Э» не очень часто встречается. Во-вторых, передача с помощью «Е» приблизительно передает исходное звучание, а поскольку эта буква обычно встречается в интернационализмах, достигается графическое сходство с англоязычным коррелятом этого интернационализма (ср.: elektrichestvo – electricity).
«Ю=Yu» и
«
Я=Ya»:
Эти британские варианты при использовании американской системы транслитерации (Library of Congress) превращаются
,
соответственно, в
Iu
и
Ia
. Предпочтительное распространение британского варианта закрепилось в названии крымского города Y. [Кабакчи, 2004] В.В. Кабакчи выделяет две формы транслитерации:
формальную и
традиционную.
Под
формальной транслитерацией
будем понимать механическую замену букв русского алфавита буквами латинского алфавита в соответствии с избранной системой. Под
традиционной транслитерацией
будем понимать ассимиляцию русского слова и тем самым большим или меньшим нарушением оригинала. Восприятие текста зависит от целого ряда факторов: эрудиции автора и адресата, баланса доступности текста и его точности, влияния стереотипа описываемой культуры на адресата. Локальный колорит, «инокультурность» вносится в текст отдельными, эксплицитно выделенными в тексте ксенонимами. При этом автор сталкивается с дилеммой: с одной стороны, увлечение ксенонимами-заимствованиями снижает читабельность текста, его доступность адресату, с другой стороны, полионимы не всегда могут служить полноценной контекстуальной заменой. [Кабакчи,1998] Тексты иноязычного описания культуры могут быть чисто утилитарно-информативными, когда на первый план выдвигается прагматическая сторона описания иноязычной культуры, и художественными, когда первостепенным является воздействие автора на эмоции адресата. Остановимся на особенностях художественного текста иноязычного описания культуры. Проблему передачи специфики иноязычной культуры в традиционной лингвистике обычно описывают термином «
национальный колорит»
(local color, Fr. couleur locale): «Особое свойство литературного произведения, речевой характеристики персонажа и т.п., обуславливаемое наличием в них слов и выражений, заимствуемых из определенной диалектной среды или языка какой-либо эпохи, отражающих специфические черты какого-либо языка, реалии какой-либо страны, местности и т.п.; ср.: стилизация». [СЛТ 1969] Национальный колорит обычно рассматривали в рамках перевода (художественного) произведения. Попытки переводчика воспроизвести инолингвокультурный национальный колорит затрудняются тем, что при этом не должен нарушаться стиль оригинала. Иначе обстоит дело с «беспереводным межкультурным общением» аутентичных текстов прямого межкультурного диалога. Здесь источник информации изначально строит текст с расчетом на адресата, руководствуясь конкретной коммуникативной ситуацией, не будучи связан стилистикой оригинального текста. Важным представляется такой раздел этикета, как обращение, то есть использование множественных антропонимов. Обозначив проблему передачи особенностей русских обращений, рассмотрим, как она была решена представителями англоязычной культуры. В частности, рассмотрим проблему передачи особенностей русских обращений, как она была решена представителями англоязычной культуру на примере сборника рассказов русскоязычных авторов «The Wild Beach» («Дикий Пляж»). Задачей переводчиков было, с одной стороны, максимально сохранить оригинальные формы имен, а с другой стороны – сделать текст доступным для понимания англоязычного читателя. В тексте встречались
уменьшительные формы имен
и наименования.
Таблица 2.
Полное имя
Идионим –
источник
Усечённое имя
Идионим - источник
Усечённое имя
Ксеноним
Надежда Надя Nadya Михаил Миша Misha Варвара Варя Varya Елена Лена Lena Юрий Юра Yura [Филиппова, 2005: 53-55] В случае с
уменьшительными формами имен
, переводчикам изредка приходилось прибегать к сноскам, поясняющим, от какого имени была образована уменьшительная форма. Пояснения идиом в популярных и художественных текстах обычно осуществляются неформально. Например:»They named him
Vladimir
. He became
Vovochka
– reticent like Matthias, and meek like Berta». Сноска:
Vovochka
is an affectionate diminutive for
Vladimir
. [The Wild Beach, 1993:221] В другом примере героиня названа
Katya
первый раз за всё повествование: - I examined
Katya.
И затем следует сноска: Informal shortened version of
Ekaterina
. [The Wild Beach, 1993:156] Для англоязычного читателя соответствие имен
Ekaterina
и
Katya
не очевидно. В основном же, адресат обращения был понятен из контекста. Следует отметить, авторы используют введением русской буквы «
К
» вместо английской «
С
». Тем не менеее, соотношения между официальными формами и квалитативами не всегда однозначны. Так, гипокристика
Аля
может быть образована от имён Александра, Алевтина, Алёна, Алла, Алина, Валентина, аналогично
: Lelik, Lelya, Lyusya,Tosha
одновременно являются сокращёнными вариантами от многих официальных имён, но в текстах они не указаны. Например: -
Lelik
rushes over to her. “Len at least you tell them…” [The Wild Beach, 1993:41] -“
Tim
!” Volodya shouts. “Come here! I can’t open that storage box!” [The Wild Beach, 1993:30] -“
Var
, what’s got into you?..” [The Wild Beach, 1993:23] Включение в текст элементов иноязычного диалога является распространенным стилистическим приемом в межкультурной коммуникации. Переводчики также сочли необходимым сохранить
обращения – сокращения
:
-“
Lena
, listen carefully. When the contraction comes, push. Try as hard as you can and work to the count of four, okay?..“ [The Wild Beach, 1993:154] В последнее время в ряде языков можно заметить тенденцию к специфическому производству слов (обычно существительных) способом усечения производящей основы, притом усечение это часто происходит на морфемном шве. Однако в русском языке данный способ аппелятивного словообразования формально не коррелируется с образованием гипокристик от личных имён, так как после усечения, как правило, получают суффикс, флексию или то и другое. Например: Мария – Ма – ша, Василий – Ва-ся, Виктор – Ви – тя. В фамильярной речи, в семье, в молодёжной среде ээмоционально окрашенные аппелятивные усечения встречаюся в продуктивной модели образования
уменьшительно-ласкательных форм
личного имён -
усечение основы плюс суффиксация.
Таблица 3.
Идионим - источник
Ксеноним
Оленька Olen+ka Володенька Voloden+ka Неленька Nelen+ka Леночка Lenoch+ka Боренька Boren+ka [Филиппова, 2005: 55-56] Нужно отметить, что мягкий знак «Ь» в уменьшительно-ласкательной форме не выделяется. Авторы переводов русских текстов его просто опускали. Например: - “Come now,
Lenochka
” one of them whispers. “Give it all you’ve got,
Lenochka
” ?..“ [The, 1993:154 Wild Beach] -“Oh don’t! Oh don’t beat me! Oh,
Volodechka
, don’t kill me! Oh, it hurts!” [The Wild Beach, 1993:93] -“Oh man!
Volod
! I thought this was going to be something worth the effort!» !” [The Wild Beach, 1993:24] В рассказе
“The Wild Beach”
by
Vitaly Moskalenko
главным героем является “holy fool
“ Filipych
. Он бродяга, и другого имени у него просто нет. Фактически, Filipych является одновременно и прозвищем, и именем, и отчеством, и фамилией, но более всего – прозвищем, которое возникло, очевидно, из того эмоционального впечатления других членов общества, на них производит вид этого человека. Однако в данном тексте этот же человек
три раза упоминается как Filya и все три раза это – ласковое обращение. Большим упущением является то, что во всем рассказе нет ни одной сноски, поясняющей ситуацию, поскольку англоязычному читателю может быть не понятен эмоциональный подтекст обращения. Рассмотрим подробнее другие встречающиеся в тексте ласковые обращения и именования. В рассказе “
At
Freedom Station” by Vyacheslav Kondratiev
, интересен следующий отрывок: “By the way, Andryusha, our enchanting traveling companion’s name is Nadyusha. I recommend her to you. Kindly introduce yourself. “Shchergin… Andrei”, he said inertly, still not having put aside his painful recollections.” [The Wild Beach, 1993:229] Обращение обусловлено ситуацией общения: в поезд сидят двое хорошо знающих друг друга мужчин и одна женщина, их соседка по купе. Ситуация, как и в вышеприведенных случаях, весьма традиционна для России. Andryusha, Nadyusha – это ласковые обращения: -“You hear that,
Andryusha
? Not far from the station!” [The Wild Beach, 1993:228] При определении взаимоотношения полных и производных имён необходимо обратить внимание на функцию последних в речи. В англоязычных текстах сокращённые имена оказываются функционально-двойственными: у одних персонажей они выступают в качестве официальных имён, а у других – остаются неофициальными эквивалентами:
Таблица 4.
1)Yuri Trifonov
A Short Stay In The
Torture Chamber.P.3.
Надя - Nadya Ольга - Olga
2) Vitaly Moskalenko
The Wild Beach.P.13
Филя, Филипыч - Filya, Filipych Миша Землерой - Misha Zemleroy Варя, Варька - Varja, Varka Володя, Володь - Volodja, Volod Оленька – Olenka Лёля - Lely Лена, Елена - Lena, Elena
Лёлик - Lelik Серёжа – Seryozha Тим, Тимур – Tim, Timur Люба – Lyuba [Филиппова, 2005: 56 -60] Отметим ещё один важный момент. В русском языке развита антропонимическая категория – отчество, входящее в формулу
официального и уважительного наименования у русских.
Как мы уже отмечали, отчество представляет собой производное слово со значением «лицо, являющееся сыном или дочерью того, кто назван мотивирующим словом». [Суперанская, 1978: 262] Словообразовательный аппарат в этой ситуации обнаружило значительную лабильность. Отчества от традиционных русских имён, оканчивающих на (-а), (-я) образуются, как известно, при помощи суффиксов (-ович), (-евич) – в мужском роде, (-евна), (-овна) – в женском роде и в межкультурной коммуникации при калькировании также передаются. В тексте встречались официальные и уважительные обращения и наименования. Переводчики учли тот факт, что многие читатели знакомы с русской системой обращения по имени-отчеству.
Таблица 5.
Источник -идионим
Ксеноним
Ваня - Иванович Vasya - Vasilievich Саша - Александрович Sasha - Alexandrovich Тоща - Митрофанович Thosha - Mitrofanovich Андрей - Андреевна Andrei - Andreevna Семён - Семёновна Semyon - Semyonovna
[Филиппова, 2005: 60] Таким образом, на основе имеющихся текстов, можно констатировать, что традиционно уважительное обращение – это обычно сочетание имя +отчество. Как видно из следующих примеров, эта особенность была сохранена: -“
Anton Apollinarievich
, there is woman here, who hasn’t had any checkups, hasn’t been to see any doctors, and has no medical record” [The Wild Beach, 1993:156] -“
Ivan Sergeevich Nikitin
» – he introduced formally to the captured poachers, and politely put his hand to the visor of his black service cap.” [The Wild Beach, 1993:92] В рассказе “
Delos
” by
Natalia Sukhanova
есть интересный момент, когда главный герой – врач, обращается к пациентке (которую он хорошо следующим образом : -“Is everything allright
, Ekaterina Semenovna
?” и далее – “I even added once again (these little medical tricks!): “
E-ka-te-ri-na – Se-myonovna
” .” [The Wild Beach, 1993:155 -156] В данной ситуации целью врача было привлечение внимания, путем нарочито уважительного обращения, которое в данном контексте звучит даже ласково. Помимо этого, использован фонетический прием с растягиванием звуков, который понятен на общечеловеческом уровне, вне зависимости от языковой среды. Официальные обращения – это чаще всего обращения по фамилии, имени и отчеству, а также с использованием званий и должностей. Надо заметить, что, на материалах текстов, в описанных ситуациях повседневного общения такие обращения встречаются достаточно редко. Как правило, они связаны с официальными же ситуациями, бумагами, а также используются в профессиональной среде. Анализ фамилий, встречающихся в текстах рассказов «Дикий Пляж», показал, что в основу легли патронимы и матронимы, которые утратили при этом словообразовательное значение своих суффиксов и перешли в застывшую антропонимическую категорию. Авторы переводов без изменений передают русские фамилии.
Таблица 6.
Идионим - источник
Ксеноним
Лихачёв Likhachov Амочаева Amochaeva Борисков Boriskov Дягилев Dyagiliev Григорьева Grigorieva
Уваров Uvarov [Филиппова, 2005: 61] В русском языке звуковые последовательности, оканчивающиеся на –ов, -ев, сигнализируют о том, что русские фамилии, единицы языка в русских текстах, оканчивающие на –ич, -ин или согласную, гласную, имплицируют в себе указание на славянскую фамилию, но с меньшей степенью вероятности, что эта фамилия принадлежит русскому человеку. Причём, некоторые из них не склоняются по родам и падежам.
Таблица 7.
Идионим – источник
Ксеноним
Сагин Sagin Землерой Zemleroi Челядина Chelyadin Косматенко Kosmatenko Зяблик Zablik [Филиппова, 2005: 61 -62] ] Обращения, совпадающие с нормами английского языка, такие, как обращения по имени и по фамилии, обычно не вызывают затруднения у переводчиков и читателей. -“Leave him alone,
Zemleroy
, leave the poor fool alone”, someone call out to say from under the mulberry tree. …».” [The Wild Beach, 1993:21] Антропонимы, как и любые слова, имеют свою морфологическую структуру, при этом в составе имён собственных может быть обнаружено ещё много других словообразовательных элементов, участвующих в морфемном строении имени. Заимствованные имена собственных переведённые с русского на английский, в этих отступлениях часто идут по одному пути с так называемыми иностранными словами, либо отличаются на одном из уровней, на произвольном или на орфографическом.
Таблица 8.
№ Английская графема Русское соответствие Примеры из сборника «Дикий Пляж» Английские Русские 1 ya я Kostya Костя 2 ei эй Timofei Тимофей 3 a. ia а, ия Klavdia Клавдия 4 i+e+vpch и+е+вич Apollinarievich Апполтнариеви ч 5 u у Gubin Губин [Филиппова, 2005:63 - 69] Родовые противопоставления в именованиях людей бывает по-разному выражено в официальной и неофициальной сфере межкультурной коммуникации. В современном английском языке имя существительное имеет два падежа: общий и притяжательный. Притяжательный падеж в сборнике передан авторами через апостроф и букву (-s). Например: Timofei Ivanovich’s, Novosiltsev’s, Volodka’s, Safa Shakirov’s, Lepihin’s. Употребление имён, заведомо соотносящихся с одним референтом, в формах множественного числа даёт частичный или полный переход имени собственного в категорию нарицательных имён. Основным способом образования множественного числа антропонимов в английском языке является прибавления окончания (-s) или (-es) к форме имени собственного в единственном числе: The Chelyadins’ Son – in Law и The Chelyadins property.Таким образом, в текстах, адресуемых широкому кругу читателей, авторы переводов обратились к формальной транслитерации. В этом случае неизбежно происходит ассимиляция идионима = источника. В тех же случаеях, когда существует традиционый ксеноним, несмотря на все его недостатки, в английских текстах использовался он, так как именно он известен широкому кругу читателей. Так же этот ксеноним лежит в основе катализации данного элемента культуры в этике международного общения, вследствие чего игнорировать его нежелательно. Множественные антропонимы как языковые единицы , выступающие в качестве специальных ксенонимов, в текстах выделяются прописной буквой. Эти выделения осуществляются графически. Проанализированный материал позволяет нам согласиться с мнением В.В. Кабакчи, который подчёркивает, что каждый отдельный акт межкультурного общения индивидуален и субъективен. Поэтому он не может приниматься за единственный возможный способ
описания внешней культуры. Каждый конкретный акт международного общения, осуществляется в определённых социолингвистических условиях с ориентацией на данную аудиторию читателей. [Кабакчи,2004:428] 2.3 Антропонимы как стилеобразующий элемент художественного текста Литературный жанр даёт достаточно правдивое отражение употребление имён в живой речи. В реалистических рассказах воспроизводятся реальные имена в их реальных соотношениях. Это дополнительный источник для изучения реальных имён. Стилистика служит базой, на основе которой строится стилистика имён в художественных произведениях. Прежде всего отметим, что
стиль
понимается нами как совокупность языковых средств, обусловленных целью и характером общения
. [
Арнольд,1959: 247] Ещё одной характеристикой стиля является его обусловленность сферой употребления речи. В этой связи нас интересует стиль
художественно-беллетристский
, основной функцией которого является функция
воздействия
на читателя. Проблема стилистического аспекта художественного текста как реализации межкультурного общения разработана В.В. Кабакчи . Согласно его точке зрения, тексты внешнекультурного общения, как и языкового общения вообще, имеют две стороны – (1) утилитарную, когда на первый план выдвигается номинативная сторона элементов иноязычной культуры, и (2) эмоциональную, стилистическую, для которой первостепенным является воздействие отправителя информации на адресата. Остановимся подробнее на стилистической стороне межкультурного общения. Рассмотрим роль антропонимической лексики в реализации функции воздействия на материале анализируемых текстов. ИС в произведениях художественной литературы часто играют специфическую роль, помогая авторам наиболее эффективно изобразить действительность в свете их идейно-эстетических позиций. Важное место в межкультурном общении отводится изучению прецедентных имён и ключевых концептов культуры. К единичным антропонимам русской культуры относятся имена людей, роль которых чрезвычайно велика не только в русской, но и в общечеловеческой культуре. В сборнике в способах образования ксенонимов – историзмов мы не находим нечего, отличного от других ксенонимов. Здесь самым популярным способом является заимствование. Для исторической темы АЯМО характерно наличие значительного количества ксенонимов, среди которых уже вошли в число базовых.
Таблица 9.
№ Английская графема Русское соответстви е Примеры Русские Английские 1 y ы Косыгин Kosygin
2 o о Молотов Molotov 3 zh ж Жигарев Zhigarev 4 s+l с+л Сталин Stalin 5 oy+an о+ян Микоян Mikoyan 6 kh, shch, e х щ ё Хрущёв Khrushchev 7 zh ж Брежнев Brezhnev [Филиппова, 2005: 74 -75] Аналогично при формальной транслитерации русские буквы идиома – источника педантично замещаются соответствующими латинскими буквами при переводе имён собственных, которые пользуются широкой известностью.
Таблица 10.
Идионим - источник
Ксеноним
Блок Blok Ахматова Akhmatova Некрасов Nekrasov Есенин Esenin Маяковский Mayakovsky [Филиппова, 2005: 75-76] Так же, как и в множественных антропонимах , они склоняются по падежам, имеют родовой маркер. Например, Blok’s poem, Kosygin’s assistant, Stalin’s office. При первичном введении в текст незнакомого ксенонима авторы перевода применяют
приём параллельного подключения,
т.е. введение в текст целого комплекса, который обеспечивает точность ксенонимического обозначения и его доступность. Например: - «A commission was sent from Moscow to Leningrad in late August: V.M. Molotov (Chairman), G.M. Malenkov, L.P. Beria, A.I. Kosygin. N.G. Kusnetzov (Navy
Commissar), P.F. Zhigarev (commander in Chief of the Air Force), N.N. Voronov (Commander of Artillery) … Voroshilov, commander-in-chief of the Northwest Axis of Operations…».” [The Wild Beach, 1993:246 - 247] Имена собственные, входящие в структуру художественного произведения, органически связаны с его содержанием. Основное назначение антропонимов в художественном произведении – качественная характеристика персонажей. Сюда относятся имена, которые обычно называются
говорящими.
Реальные имена (единичные антропонимы) создают местный колорит описания, указывают на место действия и на национальность носителя. В текстах перевода исторические ксенонимы указывают на время действия. С давних пор переводчики, обращаясь к инокультурной теме, стремились овладеть средствами создания так называемого «культурного (национального) колорита». При этом обычно речь шла о переводе произведения с иностранного языка. Трудность работы переводчика при создании национального колорита заключается в том, что он не должен нарушать стиль оригинала и читатель не нуждался в объяснении специфических элементов своей культуры. Иначе дело обстоит с бесэквивалентной лексикой в межкультурной коммуникацией. Здесь источник информации изначально строит текст с расчетом на адресата, который имеет слабое представление о внешней культуре. Языковая практика накопила целый ряд приемов и выразительных средств, с помощью которых оказывается возможным не только сообщить читателю необходимую фактическую информацию, но и создать национальный колорит внешней культуры, произвести эмоциональное воздействие на адресата информации. В нашем случае особый интерес и особую сложность приобретает фоновая лексики в трактовке переводчика. От его умения учитывать и адекватно передавать культурный компонент семантики слова – особенности его обращения – зависит качество текста-перевода. В отличие от других лингвистических дисциплин, которые имеют свои собственные единицы (к примеру, фонетика – фонемы, морфология – морфемы, лексикология – лексемы и т.п.), у стилистики нет своих особых единиц. Нас интересуют, прежде всего, антропонимы как стилистически маркированные единицы языка. Стилистическая окраска имени – непременная составная часть его речевой информации. Наиболее сложной здесь является передача элементов национального колорита, а также перевод антропонимов, служащих стилеобразующими элементами при описании автором своего видения мира. Персонажам «Дикого Пляжа» присвоены имена, взятые из реальной жизни. Например, в рассказе
“The Chelyadin’s Son-In-Law”
by
Boris Ekimov
антропонимы помогают сохранить «русское звучание» английскому тексту:
Timofei Ivanovich
– хорошо известный всем в деревне персонаж;
Mishka
Chelyadin
- младший член семьи;
Fetynia
– пожилая женщина, известная тем, что варит в деревне самогон;
Chapurin
– начальник участка соседнего колхоза. Художественная выразительность антропонимов возникает благодаря их осмыслению в соответствующем контексте. Иногда лишь по
одной форме имени можно понять, каково социальное положение именуемого человека. Так, в рассказах неуважительное обращение к персонажам: Lyuska, Sashka, Maruska, Katka, Mishka, Alyoshka получило опрежелённую стилистическую нагрузку. Функция этих пародийных имён - выражение массовости, стереотипности обозначенных лиц. Более того, своеобразный подтекст ИС помогает по – иному прочесть текст художественного произведения и правильно передать его содержание при межкультурном общении. Например, в рассказе
“The Fur Coat Incident”
by
Nikolai Shmelyov
вскользь упоминается “
some Ivan Ivanovich
”, что в данном конкретном случае означает «кто попало». Сравните – “Every Tom and Harry”, т.е «какой- нибудь Иван Иваныч». Само по себе это не является пренебрежительным обращением, и
Ivan Ivanovich
выступает скорее в качестве единичного антропонима, но ситуация , описанная в тексте, лаёт достаточно информации об данном персонаже. Рассмотрим еще один пример из
“At Freedom Station”
by
Vyacheslav Kondratiev.
Автор рассказа представляет капитана как очень уважаемого человека, заслужившего большое признание. Поэтому, кажущееся пренебрежительным обращение к повару на деле является скорее ласковым обращением бывалого и старшего по возрасту капитана ко своим подчиненным: - “
Vasek
!” the captain shouted, opening the door… …
Andrey
was surprised at the address to the cook by name, the familiar tone in which it was expressed… In fact they soon found out from
Sashka Novikov
, the platoon vice-commander, that their captain had been a staff officer in the Imperialist war…” [The Wild Beach, 1993:233] Национальная окраска имён также может служить стилистичесим целяи. Переводчики сохранили национальный колорит тиён персонажей в переводимых ими произведениях: Vladimir Vasilievich Sagin, Ivan Sergeevich Nikitin, Viktor Ivanovich Grebenshchikov, Junior Lieuteunant Galchevsky, Master Sergeant Dyozhkin, Captain Pukhnachov, Isaac Bentsionovich Galperin, Ivan Mitrofanovich Smerko, Captain Ivanov, Alexey Nikolayevich Kosygin, Nikolai Alexeevich Voznesetsky,Dryn, Maryinovna,Makunya, Anton Appolinarievich Dyagirev, Nina Andreevna, Maria Ivanovna,Dudaricha, Vasya. Создавая национальное произведение, автор подбирает своим героям имена в языковых формах, типичных для определённого социального поля страня и эпохи. Чтобы правильно отразить жизнь в переводимой литературе, авторы переводов очень точно разобрались не только в возрастной и социальной, но и во временной и территориальной дифференциации имён. Эта зависимость формы обращения от возраста и социального положения хорошо просматривается в следующем примере:
Nikolai Skuridin
в произведении в основном фигурирует просто как
Nikolai,
а некий вскользь упоминаемый в разговоре “a good-for-nothing” селянин, который “robbed a store”, как
Alyeshka Borovskoy
- явно пренебрежительное обращение. Данные персонажи живут в деревне, в достаточно узком сообществе с более старыми традициями и с вытекающей отсюда спецификой общения. Таким образом, и
национальные, и социальные, и территориальные факторы в ономастике оказываются стилистически значимыми. Традицией и практикой выработаны определённые нормы соотнесения тех или иных языковых форм именования с людьми, принадлежащими в определённую эпоху к определённым социальным группировкам. В художественной литературе стилистически значимой оказывается и речевая, и энциклопедическая, и языковая информация имени. Антропонимы, имеющие реальных истерических личностей, фигурируют лишь в двух случаях: 1) в произведениях на историческую тематику, где эти личности выступают в качестве персонажей; 2) в качестве внесюжетных ссылок на соответствующие личности. На нашем материале отмечены лишь последние – ссылки на историческую личность. Множественные антропонимы реализуют свою стилистическую значимость (стилистическую функцию) разнопланово. Они участвуют в создании национального
русского колорита.
ИС не только сообщают,
передают
информацию о героях художественных произведений, но и
эмоционально и
эстетически воздействуют
на читателя, вовлекают его в иной, чуждый ему культурный мир. Все эти единицы вносят свой вклад в создание национального колорита: · обращение по имени-отчеству свидетельствует в русской традиции, как было отмечено выше, об уважительном (и даже официальном) отношении к человеку; · обращение по отчеству является распространенным просторечием, что помогает читателю почувствовать ту атмосферу русского (советского села), где происходит действие; · уменьшительно-уничижительное обращение также характерно для русского разговорного просторечья; · обращение по прозвищу, образованному от фамилии, также оживляет в восприятии русскоязычного читателя образ русского села со своими нравами и обычаями. Помимо этого, несомненно, они передают определённую информацию о значимых для повествования факторах. При этом идеальныйм способом создания ксенонима, каким и является антропоним в тексте перевода, является формальная транслитерация, которая особенно часто используется при передаче текста, адресованного широкому кругу читателей. Таким образом, наш анализ показал, что антропонимы как единицы обращения выполняют стилеобразующую функцию при создании национального колорита. Для иноязычного, инокультурного читателя многие из моментов нуждаются в пояснении, в качестве которого выступает контекст и (в некоторых отдельных случаях) комментарии переводчика.
Выводы На основании изученного материала можно сделать следующие выводы: 1. Предваряя собственное исследование, мы описали базовые для науки о языке понятия «
контекст
» с точки зрения собственно лингвистики и лингвокультурологии, подчеркнув ассоциативный характер последнего; 2. Этика межкультурного общения обуславливает использование антропонимов. На формы имен могут влиять положение человека в обществе, его возраст, виды общественных формаций, размеры и вид социума, принятые паспортные правила и жизненные ситуации. Различные способы обращения служат способам позиционирования человека на разных уровнях общества. Таким образом, складывается определенная система имен, в которой можно выделить: уважительное, пренебрежительное, ласковое, официальное, нейтральное и другие обращения и именования. 3. Носители англоязычной культуры достаточно осведомлены о системе именования в русском языке. Это позволяет при переводе обойтись без дополнительных пояснений. С другой стороны, употребление различных уменьшительных форм вызывает сомнения, поскольку значительно затрудняет восприятие текста, а следовательно – и сам процесс межкультурной коммуникации, в который вовлечен англоязычный читатель, так как более результативными в процессе межкультурного общения являются обращения и именования с пояснениями различного характера. При исследовании антропонимов в нормативном переводе, в этике межкультурного общения, особое внимание удалось методу их транслитерации, тем особенностям фонетического обзора, слов, которые были отмечены. Завершающим этапом исследования явилось изучение стилеобразующей функции антропонимов – англоязычных ксенонимов а текстах, ориентированных на русскую культуру. Заключение В данном исследовании рассмотрена тема
«Антропонимы в
межкультурной и межъязыковой коммуникации ( на примере
англоязычных текстов сборника рассказов «Дикий Пляж»)
. Изучение теоретической литературы показало, что разнообразие имён определяется не только различием языков, в которых эти имена употребляются, но и многообразием духовных и материальных культур. Антропонимика тесно связана с культурной жизнью страны и для правильного понимания отдельных имён необходим широкий комплекс
филологических и
культурологических знаний.
Рассмотренные нами теоретические вопросы включали в себя, помимо общей характеристики антропонимов как единиц языка, такие проблемы, как основы межкультурной коммуникации и базовые сведения о лингвокультурологиии как новой отрасли науки о языке,
призванной соединить воедино понятия «
язык» и «культура».
Цель работы, сформулированного нами как изучение лингвистических особенностей как единиц языка и единиц межкультурного общения, предопределила весь алгоритм исследования. Задачами исследования являлось: 1. Освещение некоторых теоретических вопросов антропонимики и лингвокультурологии; 2. Освещение функций антропонимов в лингвокультурологическом контексте. Для решения этих задач было необходимо обратиться к теоретическому материалу, включавшему ряд работ по лингвистике, культурологии, антропонимике и межкультурной коммуникации, а также словари и статьи из сети Интернет. Прежде всего было определено понятие
«контекст»
в обоих значимых для нас областях – лингвистике и лингвокультурологии. Толкование контекста с лингвистических позиций позволило, далее, обратиться к исследованию различного рода ассоциаций ( и коннотаций) имён собственных на нашем практическом материале – сборник рассказов, переведённых с русского языка на английский переводчиками – американцами, находящимися на стыке не только языков, но и двух культур. В частности, были определены такие основополагающие понятия, как «межкультурная коммуникация», «культурологический контекст», «антропоним», «единственные / множественные антропонимы» и некоторые другие. Также были рассмотрены история и виды русских антропонимов, их особенности на стыке лингвистики и межкультурной коммуникации. В практической части (Глава 2) в аналитико-синтетическом плане было рассмотрено понятие «этика межкультурного общения». Исследования множественных антропонимов в этике межкультурного общения, т.е. исследования
норм передачи
идионимов ( антропонимов) в иноязычном тексте, показало, что авторы переводов прибегают к формальной транслитерации. На основе примеров, отобранных из текстов художественной прозы были проанализированы особенности передачи русских антропонимов в англоязычном обращении, а также антропонимы как стилеобразующий элемент художественного текста. В нашей работе мы обозначили основные проблемы передачи имен собственных при межкультурной коммуникации: несовпадение систем именования, наличие разнообразных производных форм имени, а также учет правил этикета и уровня формальности общения. Наше исследование подтверждает мнение В.В. Кабакчи о том, что проблему графики антропонимических ксенонимов в англоязычных текстах трудно переоценить. В практике межкультурной коммуникации для передачи имён собственных применяется метод формальной транслитерации, т.к. крайне нежелательна подмена идионимов – источников похожими, но лишь отчасти ксенонимов англоязычной культуры. Основные итоги практического исследования можно суммировать следующим образом.
1. Была раскрыта история формирования русских антропонимов, а также их особенности в современном языке. 2. Были установлены и подробно рассмотрены основные виды русских антропонимов и их формы. 3. Антропонимы были исследованы в лингвокультурологическом контексте двух типов: 1) В этикете межкультурного общения (на материале англоязычных переводов русских новелл). 2) В канве художественного текста (как стилеобразующий элемент). Завершающим этапом исследования явился анализ антропонимов как стилеобразующего средства художественного текста. Связь с культурой народа делает имена собственные ярким выразительным, стилистическим средством. Национальные имена отражают особенности национальной культуры, при этом в одних именованиях культурно-исторический потенциал проявляется ярче, у других – менее интенсивнее, но едва ли найдётся хоть одно имя, не связанное так или иначе с культурой народа, его создавшего или употребившего. Основным направлением стилеобразующей функции множественных антропонимов является их участие в создании
национального колорита
(так называемый культурный колорит»)
,
особой атмосферы художественного произведения. Результаты данной работы могут быть использованы для дальнейшего изучения функционирования антропонимов на стыке языков. Помимо этого, при стилистическом анализе текста и его переводе, равно как и при составлении программ по подготовке специалистов в области межкультурной коммуникации и учебных спецкурсов по английской филологии.
Список Литературы
1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М.: Советская энциклопедия, 1966. - 608 с. 2 Ермолович Д.И. Имена собственные на стыке языков и культур. — М.: Валент, 2001. - 200с. 3. Кабакчи В.В. Основы англоязычной межкультурной коммуникации. -СПб.: Союз, 1998. – 475 с. 4. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб, заведений. - М.: Издательский центр «Академия», 2001. – 203 с. 5. Суперанская А.В. Словарь русских личных имен. - М.: АСТ, 1998, 522с.
6. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: (Учеб. пособие) — М.: Слово, 2000. - 624 с. 7. Филиппова А.О. Антропонимы в межкультурной и межъязыковой коммуникации ( на материале англоязычных текстов сборника рассказов «Дикий Пляж»): дипломная работа ( рукописный и печатный варианты). – Самара, 2005. – 98 с. 8. Унбегаун Б.О. Русские фамилии. - М.: Прогресс, 1989. – 435 с.
В раздел высшее образование