История Новогодних праздников.

Новый год - самый детский, самый чудесный праздник в году. По этому

и

самый

хлопотный.

Чего

стоит

одна

подготовка

к

новогоднему

утреннику

в

детском

саду!

Сценарий

детской

ёлки

сочиняют

все

педагогической командой: здесь фантазии можно разгуляться не на

шутку и сильно всего выдумать, что… в детской голове образуется

невероятная «каша» из символов, обычаев и традиций. Собственно,

эта

«каша»

является

точным

отражением

путаницы

в

голове

взрослых, которой в течении долгого времени способствовали

эпоха

воинствующего

атеизма

и

необыкновенная

любовь

россиян к празднованию чего бы то ни было. «Каша» эта

замешана

на

столько

круто,

что

претендует

уже

стать

традицией. Бороться с ней бесполезно, да и не нужно. Но

отдавать себе в назначении и происхождении некоторых

персонажей иногда бывает полезно.

Начнём

с

самой

новогодней

ёлки.

Традиционно

празднично украшенная ёлка связывает с символами символикой

христианского праздника Рождество. Не теряющее зимой своей зелёной хвои, деревце

было признано стать символом Вечной жизни, дарованной Христом людям. Звезда на

верхушке (шестиконечная как символ дома царя Давида или восьмиконечная) напоминала

людям о Вифлеемской звезде, вспыхнувшей на небе в ночь Рождества, а изгибы ветвей

– длинный

путь к Богу, который предстояло проделать волхвам (и другим тугодумам-

интеллигентам), отправившимся поклониться Святому Младенцу.

Наряжать

елку

как

Рождественский

символ,

по

преданию,

придумал

великий

немецкий религиозный деятель, реформатор Мартин Лютер. Это было в XVI веке. А на

Руси этот обычай ввел Петр

Первый – как всегда, безапелляционным приказом. Но

обычай прижился и полюбился в России, потому что в народе издавна любили наряжать

деревья

под

праздник.

Вспомнить

хотя

бы

весеннее

завивание

березки.

В

глубоком

язычестве деревьям поклонялись как святым.

После революции 1917 года христианская символика была предана забвению, а

организованное

веселье

детей

вокруг

елки

осталось.

Теперь

оно

приурочивалось

к

празднованию светского новогоднего праздника. Помните, известную историю про елку в

Сокольниках, которую почтил своим присутствием В.И. Ленин? Сдвиг в праздновании на

несколько дней был незначительный. На фоне глобальных перемен времени – менялась

эпоха! – его даже не заметили.

После установки на кремлевских башнях рубиновых звезд красная звезда с пятью

концами переместилась на верхушку новогоднего дерева, заменив собой соответственно

духу времени другую, Вифлеемскую звезду. Тоже легко и незаметно для глаза. Примерно в

это же время в качестве обязательного персонажа детского праздника появился Дед Мороз

с подарками.

Несмотря

на

видимость

почтенного

возраста,

Дед

Мороз

–

самый

молодой

из

действующих лиц новогоднего действа. Смешно сказать, но он даже моложе Снегурочки.

Снегурочка – персонаж фольклорной сказки, вдохновивший русского драматурга

Островского на создание одноименной пьесы. Эта пьеса в первую очередь о любви и о

всяких жертвах, которые приносятся на ее алтарь. Действие происходи в стране Берендеев

– языческого славянского племени, поклонявшегося Солнцу – Яриле. События пьесы

начинаются

на

Масленицу,

а

заканчиваются

в

момент

празднования

летнего

солнцестояния и торжества Солнца (и любви). Никаким Новым годом в нашем понимании

здесь не пахнет. (Если, конечно, забыть, что древние славяне считали началом нового

годового цикла весну.)

Снегурочка,

как

известно,

погибает

как

существо

«переходного

периода»

-

как

весенняя «жертва». Она была дочерью Весны и Мороза. Заметьте, дочерью, а никакой не

внучкой.

А борода, служившая отличительным признаком Мороза (в фольклоре – Морозко),

послужила причиной перевода его в деды. А в контексте детского праздника – в дедушки.

С точки зрения психологии ход безошибочный.

Понятно, что в эпоху действий христианских символов никакой Дед Мороз рядом с

рождественским

деревом

оказаться

не

ног.

Просто

в

силу

своего

языческого

происхождения. Но вместо главного героя по причине вытеснения христианского духа на

новогоднем празднике оказалось свободным, и его с успехом занял бородатый дед с

красным носом и мешком, полным подарков, - гениальное создание советской детской

литературы.

Можно

было

пофилософствовать

на

тему,

что

стоит

за

замещением

фигуры

Младенца фигурой старика, но это увело бы нас слишком далеко. А надо еще попробовать

разобраться в отношениях Деда Мороза и Санта-Клауса.

Возможно, именно Санта-Клаус натолкнул создателей Деда Мороза на окончательное

оформление его образа: шуба, борода, мешок с подарками. Благодаря Санта-Клаусу Дед

Мороз и чувствует себя так уютно рядом с елкой. Санта-Клаус, мол, рождественский Дед,

и

я

тоже.

Но

Санта-Клаус

приходит

к

европейским

детям

не

на

Новый

год,

а

под

Рождество, которое по европейскому календарю отмечается на неделю раньше 1 января.

Именно под. а не на, в период адвента, т.е. в период ожидания рождественского праздника.

Иными словами, к детям приходит святой - Николай, предупреждает их о готовящемся

событии и за хорошее (богоугодное) поведение дарит подарки.

Поэтому сходство нашего Деда Мороза и Санта-Клауса чисто внешнее. Ни какие

они не братья-ни по духу, ни по происхождению.

И уж совсем странные отношения должны быть у Деда Мороза со всякого рода

кроликами, тиграм и драконами. Если кроликов он и встречал, то последних по причине

проживания в холодном поясе должен представлять себе совсем плохо. Роднит его с ними

только языческое происхождение. Но на подобные действующие лица прибегают явно

заблаговременно. Их магические свойства вступают в силу на полтора месяца позже, чем

последние ёлочные игрушки будут убраны в ящик до следующего года: по восточному

календарю Новый год наступает только в феврале.

Возможно, подобная идеологическая «каша» есть характерная черта российской

жизни. Мы изо всех сил стремимся предстать людьми рациональными, но обратной

стороной

нашей

рациональности

является

неудержимое

желание

обвешать

себя

защитными

амулетами

всех

времён

и

народов.

Это

то

ли

неразборчивость,

то

ли

доведённая до своего предельного выражения идя толерантность.

Однако

в этой путанице есть что-то весёлое, карнавальное. И потому Бог с ней:

давайте веселиться!...